Николай Непомнящий - Гарри Гудини

Везде, где выступал Гудини, он неизменно начинал с побега из местной кутузки или тюрьмы, если власти выказывали готовность к сотрудничеству с ним. Гарри не мелочился, он всегда просил посадить его в ту камеру, где до него содержался особо опасный преступник, известный своими побегами из тюрем.

Свидетельства, подписанные офицером, тюремщиком, констеблем или другим представителем власти, всегда были частью ритуала успешного освобождения Гудини из тюрьмы. Такие официальные документы не раз вызывали бурю удивления, когда помощник артиста раздавал на улице рекламные листки со свидетельствами их полицейского участка, откуда Гудини вышел несколько минут назад. Рекламные листки печатались заранее, и Гарри получал подлинное удовольствие, лично вручая их публике, перед тем как войти в тюрьму, где его ждали чиновники и репортеры.

Между тем Гарри Дэй организовал Гудини выступления в России, и в мае 1903 года мужественный американец отправился на землю «икон, водки и кнута».

В отличие от Германии, чьи замки считались лучшими в мире, русские замки от сундуков или тюремных камер были сработаны довольно топорно. Гудини должен был эффектно преподнести себя. В качестве ударного трюка он выбрал страшный вагон, в котором кандальников везли в Сибирь. Это была передвижная стальная камера, взгроможденная на колеса и влачимая лошадьми.

Такой вагон был изобретен, чтобы предотвратить побеги политических заключенных во время их долгого трехнедельного путешествия в Сибирь. Он был изготовлен из листовой стали, двери находились сзади. Дверной замок был снаружи. Для вентиляции — одно оконце, пересеченное четырьмя стальными прутьями, окно находилось не менее чем в метре от замка, который, по мнению Гудини, был сделан так, что ключ, которым его заперли в Москве, не мог его открыть. Отпиравший замок ключ хранился на месте назначения вагона. Такие ужасы представлялись на Западе невероятными, и репортеры не раз запугивали Гарри всякими страстями.

В одном мы можем быть твердо уверены, ибо это типично для методов Гудини: производя предварительный осмотр фургона, он сосредоточивал все свое внимание на замке, а тем временем его ассистент Франц Куколь, как бы нечаянно уронив на землю спичечный коробок, получал возможность рассмотреть днище фургона.

Печально известный фургон, куда запирали каторжников, не был снабжен никакими санитарными удобствами. Пол камеры был выстлан листами цинка. И если стены и дверь камеры были обиты прочной сталью, то настил был сравнительно податлив. На это Гарри и рассчитывал. Он никогда не рекламировал способы освобождения, в эффективности которых не был уверен. Поэтому начиналась тщательная подготовка.

Чтобы выйти из фургона, Гарри нужны были два инструмента. Очевидно, предполагалось, что Куколь либо передаст их ему после того, как Гудини будет обыскан, либо подложит в определенном месте по дороге к фургону, а тот подберет их с помощью восковых подушечек на подошвах ботинок. Но в последнюю минуту полицейский начальник Лебедев расстроил эти планы. Он учинил дерзкому американцу врачебный осмотр. Эскулапы переворошили волосы, заглянули в нос, рот, уши и даже в задний проход. Пальцы ног и ступни также не остались без внимания.

Однако Куколю удалось незаметно передать инструменты Бесс. И вовремя: врач и охранник тотчас схватили Франца и увели в смежную комнату, где также подвергли дотошному осмотру по приказу начальника.

Когда русские убедились, что у Гудини не спрятано при себе никакого устройства, они крепко связали ему руки и под конвоем отвели его на задний двор тюрьмы, где стоял фургон.

Гарри был водворен внутрь, после чего фургон дважды обмотали цепями с замками, которые располагались спереди. Это была дополнительная трудность, против которой Гудини громогласно возражал, сидя внутри фургона. Лебедев только засмеялся в ответ и пошел в здание.

Спустя полчаса Гарри подозвал тюремщика, стоявшего неподалеку от фургона, и попросил разрешения поговорить с Бесс. Когда часовой доложил, что американец близок к истерике, Лебедев дал разрешение. Страшный Лебедев, оказывается, был трогательно сентиментален. Бесс что-то шепнула Гарри через зарешеченное оконце, потом через прутья решетки поцеловала его долгим поцелуем. Но тут возник Лебедев и оттолкнул ее. Бесс вырвалась и подбежала к окну, чтобы в последний раз поцеловать Гарри. Затем охранники силой увели ее обратно в здание. Бесс плакала навзрыд, но то были слезы облегчения: она сделала свое дело. У нее во рту были спрятаны два инструмента — миниатюрный консервный ключ и стальная часовая пружинка.

Заполучив эти необходимые приспособления, Гарри принялся за работу, взрезая цинковый пол фургона консервным ключом по периметру стен в полуметре от них. Потом в ход пошла пружинка, которой Гарри прошелся вдоль стен по стальному покрытию.

Вырезав достаточно широкий люк, он отогнул цинковый настил и ввел его края в распилы на стене. Затем, сунув инструмент в рот, вылез и пошел по тюремному двору, окутанному сумерками майского вечера. На нем была только роба для заключенных, которой Лебедев снабдил своего добровольного узника.

Когда он вошел в здание, Лебедев выказал удивление, но это не спасло Гарри от обыска.

Газетчиков не было, но Гудини ликовал. В гостиницу он вернулся на дрожках. Он проглотил приспособления во время второго обыска и отрыгнул их после осмотра, когда облачался в костюм. Уроки старого японца и долгие часы упражнений с картофелиной на веревке не про шли даром.

Во всяком случае, именно так Гудини преподнес историю с фургоном репортерам, находясь уже за пределами России.

Гудини имел контракт на четыре недели выступлений в зале Московского дворянского собрания. После удачных манипуляций с консервным ключом в тюремном ужасном фургоне его гонорары были удвоены. Посыпались приглашения от многих владельцев увеселительных заведений. В общей сложности он давал представления в разных театрах Москвы четыре месяца. За неделю, в течение которой он выступал перед великим князем Сергеем Александровичем, московским генерал-губернатором, его гонорары составили 350 фунтов, или 1750 долларов по курсу 1903 года, и это при том, что хорошая комната в театральной гостинице стоила в сутки всего доллар, а обед с вином в ресторане тянул на 15 центов.

Покинув Москву, Гарри три недели выступал на Нижегородской ярмарке, о которой многие торговые люди на Западе отзывались как о величайшей и богатейшей в мире.

В сентябре 1903 года Бесс, Гарри и Куколь поспешили в Голландию, в цирк «Карр». В Дродрехте Гудини разыграл свой трюк с освобождением из тюрьмы, одной из самых старинных в этой стране. Владелец цирка пытался заключить с ним контракт на поездку в Италию, но у Гарри был уже подписан выгодный контракт в Германии, затем — на полгода в Англии. В Лондоне Гарри бросили вызов, из-за которого он чуть было не попал в беду. На этот раз дело не ограничилось простой демонстрацией мастерства.