Николай Непомнящий - Гарри Гудини

Для выхода из сейфа Гудини понадобилась одна минута, а все остальное время, пока зрители медленно сходили с ума от напряжения, он сидел на сцене позади экранов, спокойно читая книгу, заблаговременно припрятанную под ковром, и изредка поглядывая на публику сквозь щели в экране. Когда истерия в зале достигла высшей точки, он спрятал книгу, взъерошил волосы и вышел на сцену, симулируя изнурение.

Чтобы добиться сенсации, мало было знать устройство сейфа. Нужна была гениальность Гудини. Если бы его секрет стал известен, появились бы толпы иллюзионистов, вылезающих из сейфов, но кто сегодня может назвать хоть одного?

Весной 1904 года во время пребывания в Лондоне Гудини занемог. Его рубашка пропитывалась потом еще до начала представлений, требовавших достаточно серьезных физических усилий. Как обычно, он не обращал на недомогание никакого внимания, однако Бесс встревожилась. В конце концов ей удалось с помощью директора театра и друзей убедить Гарри, что у него жар, а вызванный врач объявил, что у него пневмония: либо он ляжет в постель, либо попросту умрет.

Гудини с неохотой повиновался. Он, должно быть, был очень слаб, потому что провалялся несколько дней, а едва начав поправляться, тут же уехал домой, в Америку, он хотел быть рядом со своей матушкой.

Гарри и Бесс покинули Англию в первых числах апреля. В автобиографических записках Гудини говорится, что он провел все лето 1904 года в Коннектикуте, в своем поместье под Стэмфордом. Возможно, несколько дней пробыл и в самом Стэмфорде.

Первым делом он пригласил к себе директоров эстрадных театров, разложил перед ними газетные вырезки о себе и рассказал им, как он выступал в Великобритании и Германии. Им это было интересно, кое-что они уже знали, так как Гарри посылал им вырезки из газет со статьями, описывающими его триумф за рубежом. Из Европы Гудини также прислал письмо в газету «Нью-Йорк драмэтик миррор», в котором перечислял ведущих европейских артистов и американцев, выступающих за рубежом. По стилю это письмо, опубликованное в газете в виде статьи, представляло собой смесь театрального жаргона и напыщенного «литературного» английского, тем не менее оно было содержательно и не выставляло выступления самого Гудини в каком-то особом свете.

В Америке крупные театры по-прежнему не предлагали Гудини гонораров, сравнимых с теми, какие он получал в Европе. То, что он делал на сцене, для американцев было в диковинку, и никто не мог сказать, пойдет ли в Штатах «европейская новинка». В чиновничьих кабинетах Гудини едва сдерживал себя. Возвращаясь домой, он давал волю своему гневу в присутствии Бесс. Успокоившись, Гарри телеграфировал Гарри Дэю, чтобы тот расторг их контракты, подписанные после его отъезда из Англии, и просил распланировать его выступления на обозримое будущее.

«Итак, тут они знают о Гудини только из дешевых газет! — бушевал он перед притихшей Бесс. — В Лондоне с Гудини носились, как с генералом, который только что выиграл сражение. А здесь его не знают. Я им покажу. Я их проучу. Я еще вернусь сюда. Они еще сами станут упрашивать меня выступить тут. Они еще будут пресмыкаться перед Гудини!»

Гудини привез из Европы большое количество книг и памятных вещей, имеющих отношение к магии. Многие из них он приобрел у известного коллекционера Генри Эванса Эвиньона, который оказался в одной с Гарри гостинице, когда тот поправлялся после воспаления легких.

Гарри не имел времени на разбор всех этих материалов, равно как и места, чтобы хранить их. Кроме того, он хотел, наконец, вытащить мать из похожей на вокзал квартиры на 69-й улице. Гарри решил обе эти проблемы, купив четырехэтажный дом из двадцати шести комнат. Это был дом № 278 по Западной 113-й улице на Манхэттене. Там он разместил свою коллекцию книг по магии, театральных афиш, старых программ, писем, рукописей и старого реквизита. Все это он приобрел во время своих странствий, иногда — у вдов известных иллюзионистов, для которых эти предметы были не более чем пропыленным хламом. В доме на 118-й улице который Гарри всегда называл просто «278», для них хватало места в верхних комнатах.

И еще — в доме была ванна, в которой Гарри тренировался в продолжительности пребывания под водой. Вопреки иным утверждениям, это был не бассейн, а просто большая ванна, в которой Гудини мог вытянуться во весь рост и полностью погрузиться под воду. То, что он тренировался, задерживая дыхание под водой, а вокруг него плавали куски льда, — истинная правда. Он готовился к своему знаменитому прыжку с моста в холодную реку зимой.

В этот приезд в Соединенные Штаты Гудини опять заглянул в город своей юности Эпплтон и посетил друзей детства.

Перед тем как поехать в августе в Англию, Гарри купил место на кладбище Мэкнила на Кипарисовых холмах на Лонг-Айленде, куда перезахоронил останки своего отца и брата, Германа Вайса.

В Великобритании он начал свои выступления в театре Глазго 7 сентября 1904 года, а через два дня бросил вызов одной из фирм, заявив, что освободится из смирительной рубашки, предназначенной для частного сумасшедшего дома. Гудини освобождался в течение пятидесяти минут в присутствии сочувствующих ему и переживающих за него шотландцев. Посещаемость театра побила все рекорды за одну неделю, сбор составил тысячу четыреста фунтов стерлингов.

Соперничавший с Гарри другой мастер по высвобождению из замкнутого пространства бросил, в свою очередь, вызов Гудини, объявив, что выберется из гроба без предварительной подготовки. Гроб принадлежал ему, но подвергся лишь беглому осмотру, перед тем как артист лег в него.

Гудини, сочтя себя оскорбленным самонадеянностью соперника, заявил, что разоблачит этого мошенника. 30 сентября, в переполненном зрителями зале, Гарри показал этот гроб и те средства, которые использовались, чтобы провести публику. Оказалось, что гроб соперника за день до выступления переносился в фойе театра, где длинные гвозди, держащие стенку гроба, заменили короткими. Гудини показал, как это делалось, а затем забрался в гроб и выбил стенку головой, после того как гроб был плотно закрыт крышкой.

Но это была только разминка. Показав во всех подробностях ухищрения мошенника, который заменял длинные гвозди короткими (испытанный прием самого Гудини), Гарри пригласил комиссию осмотреть гроб, детали которого были сколочены длинными гвоздями. Достав отвертку, он предложил зрителям вытащить любые гвозди по собственному выбору, даже из днища. Все выдернутые гвозди были признаны стандартными.

Затем Гудини крепко заколотил гвозди на место, лег в гроб, а крышку не только закрыли, но и прибили гвоздями в нескольких местах, указанных комиссией. Когда Гарри заточили, он крикнул изнутри, чтобы члены комиссии опломбировали головки гвоздей по своему выбору. Кто-то наклеил почтовые марки со своими инициалами на гвозди, другие прилепили марки на стыках крышки и боковых стенок гроба.