Николай Непомнящий - Гарри Гудини

Гудини принял вышеуказанный вызов и осуществил попытку освободиться на глазах у зрителей от смирительных пут вечером в среду 11 ноября 1908 года. Речь, понятно, шла всего лишь о койке для душевнобольных, номере, который Гарри уже питался поставить одиннадцать лет назад в Нью-Йорке. Но теперь вызов бросили профессионалы, и это меняло дело.

Чтобы освободиться из койки, надо было поизвиваться, но зато публика принимала трюк на ура. До конца сезона братья милосердия работали с Гудини как члены его группы. В их обязанности входило профессиональное надевание на Гарри смирительной рубашки, завязывание ремней койки и конечно же пеленание его в мокрые простыни.

В конце января 1909 года Гарри получил длинное и интересное письмо от Айры Эрастоса Давенпорта. Старый артист предлагал Гудини вместе совершить кругосветное турне, во время которого он, Давенпорт, будет выступать с лекциями по спиритизму, а Гудини — выступать со своими номерами, используя специальную кабину и занавес, чтобы публика не могла узнать, как проделываются трюки. Однако осуществлению этого замысла помешала кончина Давенпорта в 1911 году. Еще раньше, в апреле 1909 года, погиб один человек, смерть которого пробудила в душе Гарри смешанные чувства. Он вырезал заметку об этом событии из лондонской «Дейли мейл»: «Ландшут, Бавария. Так называемый Король наручников, назвавшийся Рикардо, который появился здесь в мюзик-холле сегодня утром, спрыгнул в наручниках с моста Люитпольд, чтобы снять наручники под водой. Попытка не удалась, и он утонул».

Летом Гудини снова затосковал по своей матери. Он пригласил ее приехать к нему вместе с матерью Бесс. Миссис Вайс и миссис Ранер прекрасно провели время. Гарри и Бесс то и дело

Встраивали в их честь банкеты. Каждый день Гарри выдавал им по фунту стерлингов на расходы и, разумеется, оплатил им обратный проезд.

Под конец их пребывания в Англии Гарри дал специальное представление в Плимуте, и оно было вполне в его духе. Через Коллинза он устроил вызов работников государственных доков, которые сделали посылочный ящик с гвоздями в два с половиной дюйма длиной. Освободился Гарри за рекордное время.

Возможно, что истерия толпы, дожидавшейся Гудини у выхода из театра, не была уж совсем спонтанной, но, во всяком случае, в гостиницу его несли на руках. На глазах у двух матерей публика устроила Королю освобождения десятиминутную овацию. Не каждому удается предстать перед матерью и тещей в столь выгодном свете!

Но что-то, казалось, омрачало триумф Гудини. Во время визита матерей домашняя собака Гарри, Чарли, заболела, ее отвезли к ветеринару, а затем опять домой — подыхать. Гудини и Бесс, не имевшие детей, были очень привязаны к своей собаке, и смерть «маленького песика Чарли» очень омрачила их лето, лучезарное во всех других отношениях. Этот пес жил у них восемь лет, с той поры, когда они впервые отправились завоевывать Европу.

Уилл Голд стон рассказывал о своей первой встрече с Гудини, которого он знал по печати еще за несколько лет до того, как последний пересек океан. Как-то в 1900 году Голдстон брел по Лайм-стрит в Ливерпуле. Голдстон увидел идущего ему навстречу невысокого человека в поношенном костюме и обтрепанной шляпе. Воротник пальто у мужчины был поднят, чтобы защититься от ветра. Когда они поравнялись, Голдстон увидел, что мужчина несет под пальто маленькую собачку, укрывая ее от холода. Узнав мужчину по фотографиям, Голдстон подошел к нему, извинился и спросил: «Вы не Гарри Гудини?» Потрепанный человек ответил настороженно: «Да. А кто вы?» — «Уилл Голдстон».

Американец просиял, сердечно пожал руку Голдстона и буквально сразу же спросил: «Скажите, Голдстон, где я могу достать пару открытых кожаных ботинок? Они нужны мне для выступлений. Не могу найти обувного магазина, в котором такие продаются».

Голдстон отвел Гарри в ближайший магазин, где тот нашел подходящую пару. Затем Гудини попросил своего английского друга показать дорогу в американский бар, сказав, что ему необходимо сейчас быть там.

Выполнив его просьбу, Голдстон выяснил, по какому делу Гарри должен был зайти в бар. Гудини сказал, что его владелец учредил денежный фонд в пользу вдов иллюзионистов. Гудини вложил в этот фонд около двух фунтов, сам оставшись без гроша. Гонорар, который Гудини получал за свою работу, был очень мал. Но Гарри без колебаний отдавал все деньги, когда речь шла о милосердии. Попрощавшись с Голдстоном, он отправился в театр, неся маленького песика Чарли под пальто.

В 1909 году Голдстон занимался изданием книги Гудини «Секреты наручников». Рассказывая о способах освобождения от смирительной рубашки, Гудини, в частности, резко писал: «В Германии есть странствующий самозванец, который освобождается от смирительной рубашки, из которой вылезет и ребенок. Он сшил ее из мягкого холста, с очень длинными рукавами и коротким подолом, хотя, когда ее надевают на него, создается впечатление, что рубашка натянута плотно. Освобождаясь, он вертится, как настоящий псих, и в конце концов снимает ее».

Между тем этот покрой рубашки с длинными рукавами и коротким подолом на самом деле был находкой, и позже Гудини сам использовал такую рубашку: в ней его подвешивали вверх ногами над запруженной народом улицей.

В этой книге о секретах наручников имеется и любопытный абзац об отмычках. Он начинается так: «Всегда можно найти правильную форму бородки ключа, приложив к нему мягкий воск…» И заканчивается: «Небольшая коллекция отмычек всегда имеется в наличии у любого взломщика». Абзац проиллюстрирован двумя рисунками — ключа с бородкой и отмычки, которые открывают один замок. Интересно, что абзац этот почти дословно повторяет статью о замках в Британской энциклопедии, а оба рисунка — просто копии с энциклопедических иллюстраций.

Все это говорится не для того, чтобы дискредитировать Гудини: он мог переписать текст, скопировать рисунки за несколько лет до создания книги, затем забыть об источнике и перепутать переписанные заметки со своими собственными набросками. В конце концов, Голдстон слово в слово вставил абзац в книгу.

Доход с продажи своих сочинений Гарри часто отдавал различным фондам помощи беднякам в тех городах, где он выступал; он всегда помогал жертвам наводнений или аварий в шахтах. Если во время представления об этом иногда и объявляли, чтобы оживить торговлю книгами, то в прессе о благотворительности Гудини не упоминалось никогда. Его личный кодекс чести предписывал творить добро без шумихи.

Осенью 1909 года Гудини выступал в Олдхэме, где не было синагоги. На годовщину смерти отца Гарри поехал в Манчестер, одолжил шапочку для моления у одного мужчины и заказал поминальную. Он не был благочестивым иудаистом, а просто верным сыном, который знал, что маме будет приятно, когда он напишет ей об этом.