Кермит Хатсон - Украина: великая шахматная доска Збига

Согласно эксперту по Советскому Союзу и России Патрику Армстронгу (Armstrong 2009), менталитет Запада к постсоветской России был либо снисходительным, либо враждебным, либо странным сочетанием того и другого. Эта снисходительность оправдывает то, что западные экономические советники пришли и вызвали «шоковую терапию» в стране в 1990-е годы, а также суровую критику (когда это удобно) того, что она не стала полноценной либеральной демократией после всего лишь 20 лет, последовавших за тысячей лет авторитаризма, включая царей и Советы.

Вышеупомянутому расширению НАТО предшествовал Билл Клинтон. Несмотря на его любезные отношения с его российским коллегой, когда он произнес эти покровительственные слова уходящему Борису Ельцину, несмотря на возражения которого он начал расширение НАТО, это был один из немногих случаев, когда Ельцин сразу же набросился на США, хотя ранее он был довольно подчинённым по этому вопросу:

Борис, у вас есть демократия в вашем сердце, вы получили доверие людей, у вас есть огонь реального демократа и реформатора. Я не уверен, что у Путина есть это. Вы должны будете следить за ним, и использовать свое влияние, чтобы убедиться, что он останется на правильном пути. Путин нуждается в вас, Борис. Россия нуждается в вас… Вы изменили Россию. России повезло, что ты есть. Миру повезло, что ты есть. Мне повезло, что ты есть. Мы сделали много вещей вместе, ты и я… Мы сделали несколько хороших вещей. Они будут продолжаться. Многое было трудным с вашей стороны. Многие из этих вещей были труднее для вас, чем это было для меня. Я знаю это. (Roxburgh 2013)

Как будет обсуждаться в главе 4, Ельцин был вовсе не пламенный демократ, как в то время превозносили его американские политики и официальные средства массовой информация. Ельцин был коррумпирован, полностью потворствовал желаниям США, и был более авторитарным во многих отношениях, чем Путин. Он также был крайне непопулярен среди своих людей к тому времени, как он покинул должность (Roxburgh 2013; Klein 2007).

В откровенном разговоре с заместителем государственного секретаря Строубом Тэлботтом в 2006 году Билл Клинтон сделал признание, в котором отражено отношение американской политической элиты к постсоветской России, сказав: «Мы продолжали говорить ОК, Борис, хорошо, а теперь вот что вы должны делать дальше — вот ещё немного дерьма для вашего лица» (Bhadrakumar 2006).

Враждебность иллюстрируется расширением НАТО, противоракетными щитами и обвинениями в том, что Россия имеет имперские амбиции, если она утверждает свою политическую и экономическую независимость, или настаивает на том, что она также имеет законные интересы на своём собственном заднем дворе.

Эта оценка, однако, на самом деле говорит только о мышлении политиков и советников вокруг президентов, которые имели наибольшее влияние от Клинтона до настоящего времени. Среди некоторых руководителей и консультантов существует и другой подход, но он был отвергнут многочисленными русофобами и нео-империалистами, работающими под знаменем неоконсерваторов, гуманитарных интервенционистов или сторонников Великой шахматной доски Бжезинского, как это обсуждалось ранее.

Так, например, в администрации Буша II был раскол о правильном подходе к России. По словам бывшего корреспондента Би-Би-Си в Москве Ангуса Роксбурга, были «русофилы» во главе с госсекретарем Колином Пауэллом, которые стремились понять озабоченность России и её законное право на учёт её интересов. Эта точка зрения была больше в согласии с некоторыми деятелями из Западной Европы, в частности из Франции и Германии. Помимо торгово-экономических связей, существует мнение, что там Россия была как блудный сын, которого нужно пригласить домой из-за чувства общей истории и культуры. Считалось также, что этот подход является наилучшим способом укрепления демократии в России (Roxburgh 2013). Действительно, как отмечали некоторые независимые аналитики, если бы Запад предпринял добросовестную попытку интегрировать постсоветскую Россию в Европейское сообщество, не было бы никакого «цивилизационного» столкновения с такими странами, как Украина. (Petro 2014).

Был другой лагерь во главе с неоконсерваторами, которые придерживались убеждения, что Соединённые Штаты «выиграли» холодную войну, что Россия должна принять своё положение в качестве побеждённого народа, и она не имеет права судить о том, что делают США, даже в районе своей собственной границы, независимо от того, насколько близоруким или безрассудным это бы не оказалось. Джек Мэтлок публично осудил это опасное переписывание истории:

«Рейган обычно отвергал советы [неоконсерваторов], если они требовали отказа разговаривать с противниками. Но когда его политика на самом деле работала, вместо того чтобы признать, что Рейган был прав, а они были не правы, они искали такое объяснение конца холодной войны, которое поддерживает мифы, преследующие нас. Таким образом, увековечивается идея о том, что именно сила и угрозы США, а не переговоры, положили конец холодной войне, а также о том, что политика Рейгана «победила» коммунизм и что распад Советского Союза был эквивалентом военной победы. Все эти утверждения являются искажениями, все они являются неверными, вводящими в заблуждение и опасными для безопасности и будущего процветания американского народа». (Matlock 2010)

К 2002 году ещё семь стран Восточной Европы были приглашены вступить в НАТО (они были приняты в 2004 году), создавая ещё одно напряжение в отношениях Америки с Россией. К марту 2003 года появились дальнейшие проблемы, когда Россия, правильно признав, что Саддам Хусейн не имел ничего общего с Аль-Каидой и терроризмом, в последнюю минуту сделала закулисные дипломатические усилия, чтобы предотвратить войну. Когда это не удалось, она объединилась с Францией и Германией, чтобы в ООН противостоять вторжению (Roxburgh 2013).

Два месяца спустя Буш сделал остановку в Польше — в стране, чей политический класс исторически имел русофобские тенденции и поддержал американское вторжение в Ирак, как и все новые члены НАТО, принятые туда после окончания холодной войны — прежде чем отправиться в Санкт-Петербург на празднование его 300-летия. Это оскорбление было гвоздём в гроб попыткам Путина по созданию взаимно уважительных и взаимовыгодных отношений с США. Позже услышали, как он говорил премьер-министру Франции Шираку на мероприятии: «Мои приоритеты были следующие: во-первых, отношения с Америкой, во-вторых, с Китаем, в-третьих, с Европой. Теперь наоборот, во-первых, с Европой, затем с Китаем, затем с Америкой» (Roxburgh 2013; Nazemroaya 2012; Rozoff 2010).

Как мы увидим позже, у этой пересмотренной программы приоритетности отношений с Европой и Китаем были успешные результаты, что США позже рассматривали как угрозу.