Владимир Легойда - Церковь, возвышающая голос

Право в этом контексте можно рассматривать как одно из правил игры, то есть как инструментальную, но не содержательную ценность. «Если для христианского сознания несомненно то, что “удерживающий” был и существует помимо личной человеческой воли (в наиболее аргументированном толковании это Церковь, проповедующая Слово Божие), то для сознания светского в нынешнюю эпоху демократий такой несомненности уже не существует. Для светского сознания единственным претендентом на роль “удерживающего теперь” может быть понимаемый в самом широком смысле Закон. И такое светское сознание не может не воспринимать предельно обостренно тот факт, что в нынешнюю “эпоху перемен” “удерживающий” Закон слишком часто не работает и слишком очевидно обнажаются “тайны беззакония”» [18] Зорькин В. Д. Доверие к праву — путь разрешения глобальных кризисов: Лекция для участников Международного юридического форума. Санкт-Петербург. 19 мая 2016. [Электронный ресурс] // Российская газета. 2016. 19 мая. URL: https://rg.ru/2016/05/19/valerij-zorkin-zapadnye-elity-naviazyvaiut-miru-chuzhdye-narodu-cennosti.html (дата обращения: 21.09.2017). , — подчеркивает председатель Конституционного суда РФ профессор В. Д. Зорькин.

Обращает на себя внимание то, что закон, единственно понимаемый как удерживающий фактор, имеет исключительно инструментальную ценность, поэтому говорить о консенсусе в современном обществе, о социальной онтологии как о конечной цели каждого живущего человека не приходится. Таким образом, доверие к закону сегодня — это не доверие к абсолютному внеположенному правовому полю авторитету, а доверие к правилам игры. При этом оно также мифологизируется: чего стоит знаменитая фраза, приписываемая Вольтеру: «Я могу ненавидеть Вашу точку зрения, но я готов отдать жизнь для того, чтобы Вы имели право её высказать!» Несколько парадоксальным образом данная инструментальная ценность права возводится фактически в «объективный закон современной демократии», неизбежность которого рассматривается чуть ли не наряду с объективными законами физики.

И все же при таком рассмотрении право переходит из абсолютной в относительную категорию, что, тем не менее, не означает непременного правового нигилизма. Но что значат «правила игры»? Какова прочность инструментальных ценностей?

Например, принцип свободы совести, который должен исключить преследование человека из-за его убеждений, если они не угрожают личности или обществу — это инструментальная ценность, «правила игры», которые не менялись как минимум со времен Великой французской революции. Тем не менее сегодня очевидно существует проблема в установлении границы: что считается угрозой, а что — нет.

Целый ряд субкультур, еще вчера не обладавших никакой ценностью в глазах общества или прямо осуждавшихся им, сегодня получают полную неприкосновенность. В ряде стран запрещено открыто носить нательный крест, но критика демонстрации символики однополой культуры влечет за собой строгое наказание.

При существовании неизменного принципа закона свободы совести существенно изменилась его трактовка, которая сегодня подразумевает включение в правовое поле и таких явлений, которые было невозможно включить еще несколько десятилетий назад. При этом некоторые проявления традиционной религиозности, которые никогда ранее не рассматривались как угроза личности или обществу, сегодня прямо объявляются таковыми в целом ряде государств.

Это может выражаться, с одной стороны, во вмешательстве государства во внутреннюю жизнь семьи, если государству кажется, что традиционный для семьи способ воспитания является ущемлением прав ребенка, в запрете на публичную демонстрацию религиозных символов, а с другой стороны — во введении в правовое поле целого ряда явлений и субкультур, которые ранее либо не обладали в глазах общества никакой ценностью, либо могли рассматриваться как угроза для традиционной нравственности.

В итоге происходит то, что профессор В. Д. Зорькин назвал «ломкой глобальной социальности». Инструментальные ценности права оказались неспособными в долгосрочной перспективе обеспечить устойчивость общества, они не выдерживают столкновений с обществом, основанном на другом типе социальной интеграции.

«Устойчивое», или казавшееся таковым, общество оказалось на поверку не таким уж и стабильным. Представляется, что в предложенной системе координат долго оно просуществовать не сможет, поскольку уже сегодня сталкивается с колоссальными проблемами. Английский политолог Джон Грэй в своей книге «Поминки по Просвещению» [19] Грей Джон . Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности. М., 2003. говорит о крахе концепции отношений человека и государства в той системе, которой была порождена эпоха Просвещения. Общество модерна, сталкиваясь с обществом, основанным на другом типе социальной интеграции, далеко не всегда из этого столкновения выходит победителем.

Ретроспективный взгляд на историю позволяет нам говорить о существовании исторического закона: при столкновении двух культур, как правило, та, которая считает себя более цивилизованной, проигрывает той, которая считает себя менее цивилизованной. Иными словами, кризис права, на мой взгляд, есть часть общего кризиса инструментального принципа социальной интеграции общества модерна. Нельзя восстановить или увеличить доверие к праву, не пересмотрев основание и социальной интеграции, не задумавшись над проблемой существующей социальной интеграции в современном обществе.

С одной стороны, инструментализм не делает общество более устойчивым, с другой стороны, возврат к старому типу интеграции невозможен. Выходом из этой ситуации могло бы стать установление некоего минимума содержательных ценностей, которые консенсусно признаются в обществе. Основой такого движения может стать согласие мировых религий по поводу нравственных норм.

Как христианин по убеждениям, я исхожу из того, что реальность, в которой мы находимся, есть реальность падшего мира. Иными словами, мы находимся в реальности уже искаженного идеала и поэтому уместно в контексте поднятой проблемы вспомнить часто цитируемую фразу В. С. Соловьева о том, что «задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он — до времени не превратился в ад» [20] Соловьев В. С. Оправдание добра. М., 2012. С. 530. . Роль культуры в целом — попытка удержания реальности от распада.

Право и государство являются порождением греховной природы человека, следствием грехопадения. Если бы человек не нарушил заповедь в Эдемском саду, ему не были бы нужны ни государство, ни право.