Игорь Сид - Геопоэтика. Пунктир к теории путешествий

И здесь ясная аналогия с Кавказом.

На Кавказе десятки этносов, и очень многое в их ментальности близко не к восточным цивилизациям, но к цивилизации западной, а многое вообще невозможно описать в терминах «западного» и «восточного». Скорее, можно было бы считать это разновидностью «южного». Как бы то ни было, важно выйти из привычной ложной дихотомии, которая иллюстрируется и закрепляется образом двуглавого орла. Однако ситуацию с Кавказом по-прежнему определяет якобы универсальная формула « восток — дело тонкое »… Кавказ описывается и понимается неправильно, и поэтому не удаётся адекватно с ним контактировать.

А ведь уже полвека назад Роберт Макнамара говорил, что противостояние Юга и Севера теперь важнее, чем противостояние Запада и Востока. Но нет же, взор наш упорно обращён лишь на Запад и на Восток. Точнее, на воображаемый Запад и на воображаемый Восток.

Между тем, и центр с регионами, и регионы между собой могут плодотворно общаться только тогда, когда эти регионы описаны и понимаются адекватно. А в сегодняшнем контексте адекватность требует новизны в подходах. Пример с анализом двуглавого орла под углом зрения зоософии говорит о том, что нам необходимо учитывать подобную символику — зооморфную или нет, не столь существенно. Существенно то, что геральдика содержит не только явные, но и скрытые важные смыслы, и нужно учиться их вскрывать.

А что уж говорить о том, когда геральдический или просто локальный культурный символ связан с образом животного, за которым в культуре закреплены определённые личностные смыслы, черты характера? Причём этот образ не обязательно закреплён в гербе или вообще в символике. Очевидно, что мы можем иметь дело с элементами современного тотемизма — кажущегося игровым, несущественным, но тоже влияющего на местную ситуацию. Потому что неототем, тотем игровой, даже пародийный — это всегда элемент управления: человек делегирует тотему управление своими свойствами и далее уже отчасти от него зависит.

Зооморфные образы становятся все более важными в современной культуре. Это объективный факт, распространение «звериных» аватаров (юзерпиков) в соцсетях тому подтверждение. Современное мышление характеризуется всё большим синкретизмом, усвоением всё новых технологических новшеств в сочетании с одновременной реактуализацией архаических элементов. И это отчасти магическое сознание органично вбирает в себя, как опцию, возможность «зоософической идентификации» человека или территории. Поэтому, скажем, избрание каким-то регионом для себя определённого геральдического животного или фантастического существа, как нового тотема, — весьма перспективная культурная игра на пути обретения регионом (как бы смешно это ни звучало) собственного лица.

Ещё немного о стране в целом. То, что тотем России — это по-прежнему медведь, не вызывает сомнений. Однако, судя по негативности ключевых устоявшихся выражений в русском языке, связанных с медведем — «медвежий угол», «медвежья болезнь», «медвежья услуга», «медвежатник», — идёт несомненное отталкивание от этого древнего образа. Мы неосознанно хотим сменить тотем.

Возможно, будущий тотем России — это не какой-то принципиально иной зверь (довольно любопытные варианты рассматривались нами на кастингах «Новый тотем для России»), а например медвежонок, как это было с символом Олимпиады-1980, снискавшим действительно народную любовь. Ведь образ ребёнка, пускай даже звериного — совсем другое дело, он не может отталкивать. Медвежонок ближе не к медведю, а к зайчонку, к тигрёнку, слонёнку. Дети не пожирают и не подавляют друг друга, они интернационалисты и демократы. И у них непропорционально большая голова, поскольку главная их задача — познание мира.

Предположу, что как раз такая Россия нам и нужна.

Второй важнейший ответ на вопрос о том, какая нам нужна федерация, — федерация, «мифологически насыщенная».

Напомним о предложенной Элвином Тоффлером теории «трёх волн» в истории мировой цивилизации. На каждом из трёх этапов человечество приобретает некий новый уровень основного ресурса для своей жизнедеятельности. В течении тысячелетий первой, аграрной волны этим ресурсом была земля. В столетия волны индустриальной главный ресурс — это деньги, капитал. В последние десятилетия, в эпоху третьей, постиндустриальной волны главным ресурсом становится информация. Мы видим постепенное «абстрагирование» ресурса, его «субъективизацию». И пора признать, что мы стали свидетелями того, как возникает четвёртая, «мифопоэтическая» волна. Я условно называю этот процесс мифологической (мифопоэтической) революцией.

Зарождается эпоха, главным ресурсом которой является миф. За примерами далеко ходить не надо. Политика осуществляется всё больше путём политтехнологий. Судьбу политика или политического феномена определяет уже не объективная информация о нём, а создаваемый о нём миф. В экономике — те же чудеса. Все мы знаем, что независимо от качества товара он может удорожаться фантастически в разы только потому, что связан с сильным брендом. Но бренд, по сути, и есть управляемый миф.

Возвращаясь к нашей сегодняшней теме, произнесу относительно молодой термин: геопоэтика. Перед вами исторически первая антология по геопоэтике, выпущенная в этом году в московском издательстве «Арт Хаус медиа», составитель — ваш покорный слуга. Тридцать с лишним авторов из девяти стран, от Андрея Битова и Юрия Андруховича до Михаила Гаспарова и Дмитрия Замятина. Что такое геопоэтика? Если коротко — это работа с ландшафтно-территориальными (географическими) мифами. Создание новых мифов или обновление старых. В современной прагматичной формулировке — управление мифом, ландшафтно-территориальным мифом. Как видим, это совсем рядом с брендингом и ребрендингом регионов — тема, традиционно общая у нас с Вадимом Штепой.

Ни для кого не секрет, что туризм и сфера путешествий — великое будущее человечества. Для России с её космическими размерами это будущее тем более великое. А сильный бренд региона, устоявшийся содержательный и позитивный миф о нём — это залог стабильного притока туристов — как зарубежных, так и российских. А с ним — и притока денег в местный бюджет, как и в семейные бюджеты местного населения. Миф — всему голова.

Но дело не только в экономике. Жить в регионе с уникальным мифом, ради которого приезжает всё больше туристов, уже не так скучно, чувствуешь себя немножко в центре мира. А ведь страна, состоящая из центров, сильнее, чем состоящая из провинций.

Сильный миф способен создавать силы притяжения не только финансового или политического свойства. Ментальность населения в таком месте становится более открытой внешнему миру и более склонной к культурной рефлексии. В конце концов, меняется локальная идентичность, интересными становятся сами по себе местные жители. Способность видеть своё место на карте, своё отличие от других формирует интерес и к себе, и к другим.