Игорь Сид - Геопоэтика. Пунктир к теории путешествий

7.

Уточнение «некоммерческий» в отношении GP-структур и их отдельных элементов является онтологически важным и вообще неотделимым от категории «геопоэтического». Главным ресурсом общества в его нынешней постиндустриальной фазе являются уже не деньги и капитал, а информация, поэтому творчество, как основной поставщик новой информации, постепенно становится доминирующей сферой человеческой жизни, и авторитет власти понемногу уступает место власти авторитета , то есть максимальным влиянием обладают доминирующие творческие единицы. Соответственно, на второй план отодвигаются проблемы финансового успеха (но не теряя своей важнейшей функции жизнеобеспечения). Социальная борьба перемещается из плоскости экономико-политической в плоскость творческого соперничества, спора и конфликта научных, художественных и т. д. авторитетов.

Разумеется, конкурентная борьба присуща и самим геопоэтическим системам; в этом плане геопоэзисы имеет смысл сравнить с разумными существами — по аналогии с челленовской геополитической концепцией государств как живых организмов, мыслящих, чувствующих и борющихся друг с другом за жизненное пространство («lebensraum»). С этим связана ещё одна геопоэтическая закономерность — « новое рождается на окраинах » (формулировка крымского историка Андрея Мальгина), или принцип TABULA RASA — кстати, именно так называлась концептуальная выставка московских художников на необитаемом острове Тузла в Керченском проливе, ставшая гвоздём программы 1-го Боспорского Форума. Суть принципа почти очевидна: геопоэзис лучше идёт на территориях, не отягощённых чрезмерным культурно-историческим балластом и заметными апробированными GP-проектами; в этом плане разрабатываемый группой «Полуостров» проект создания всемирной (гео)поэтической академии на Мадагаскаре (а точнее — её воссоздания, ибо о существовании в древности такой академии говорит, например, тамильская мифология) имеет гораздо больше шансов на прочный и долговременный успех, чем если бы местом реализации проекта предполагались, скажем, США, Россия или Франция.

…В качестве предварительного вывода из практических наблюдений и первичного их осмысления можно высказать предположение об уместности дальнейших размышлений на геопоэтический предмет, с привлечением к диалогу авторов из самых разных творческих сфер. Ибо главным вопросом геопоэтики на настоящий момент остается, на наш взгляд, вопрос объективности перечисленной проблематики: — является ли геопоэтика на самом деле наукой или всё-таки искусством, НУЖНА ЛИ ГЕОПОЭТИКА ВООБЩЕ, и стоит ли свеч наша с вами интеллектуальная игра.

Ситуация внешне тихой, подковёрной, но при этом бескомпромиссной конкуренции в присвоении лексемы «геопоэтика» — между писателями, путешественниками, культуртрегерами и учёными — представляется мне несколько безнадёжной. Напрасно ожидать, что какая-то из спорящих сторон уступит, и мы, видимо, обречены в этом плане на некую семантическую кашу… А значит, ничего не остаётся, как просто получше эту кашу приправить.

Ваш покорный слуга — скорее практик, чем теоретик, но нередко интерпретатор, или, по сути, рефлектирующий практик. Тем не менее, чересчур широкий сегодня, и не склонный к сужению, веер интерпретаций понятия «геопоэтика» требует определённых усилий по поиску общего языка между носителями этих разных концепций. В рамках этой задачи, поделюсь некоторыми наблюдениями и соображениями последних лет.

Пару лет назад Сергей Жадан сопоставил в эссе «Полуостров свободы» политический конфликт 2003 года между Россией и Украиной вокруг острова Тузла с акциями Боспорского форума современной культуры, проводившимися мною ранее на той же Тузле. Резюме звучало так: «… Неожиданным образом оказалось, что геополитические векторы довольно точно накладываются на контурные карты геопоэтики ». Когда такое — вправду неожиданное — о тебе пишет друг и компаньон, это серьёзный повод поразмыслить о глубинных мотивах собственной деятельности. Давний фестиваль с российскими, в основном, участниками — не является ли он действительно пробной (ровно на 10 лет вперёд, практически день в день) моделью предстоящей территориальной экспансии соседней страны?..

Геопоэтика возникала как откровенная оппозиция геополитике, способ целостного её отрицания: как органичная часть некоего (возможно, лишь воображаемого) глобального гуманистического процесса. Обратная же конвертация геопоэтики в геополитику, на что, пускай и в шутку, но весьма убедительно намекает Жадан, — повод засомневаться не только в необратимости процесса, но и в самом его существовании.

Похоже, в этом смысле геопоэтика оказывается всего лишь очередной глобальной утопией.

Я прихожу к выводу, что геопоэтика — всё-таки родная, в крайнем случае двоюродная сестра геополитики. Можно сказать, что геопоэтика — продолжение геополитики, но более тонкими (более гуманными, более гуманитарными, более артистичными…) методами. Но и наоборот, геополитика есть развитие интенций геопоэтики в сторону сферы политики, в пользу взаимодействия грубых сил власти, властных амбиций. Геополитические, по изначальной задаче, описания географических пространств могут органично приобретать геопоэтическую форму, а геопоэтические опыты, наборот, — геополитические обертона и «попутные» задачи соответствующего рода.

Можно привести множество примеров, и ближайший — это органичный сплав интенций геопоэтики и геополитики в эссеистике писателя Юрия Андруховича и географа Дмитрия Замятина, практически одновременно открывших в 2004 году рубрику «Геопоэтика», в украинской общественно-политической газете и на российском политологическом веб-сайте. Оба делились своими воззрениями на судьбы постсоветской части Европы, и у обоих в этих текстах затруднительно отделить геопоэтическое от геополитического.

Родство геополитики и геопоэтики уже в том, что обе являют собой механизмы освоения человеком географических пространств — соответственно, путём властных, политических усилий, либо путём усилий ментальных, интеллектуальных, художественных. Написав о некоем новом месте, о чужой территории (либо — как в случае Крымского клуба — совершив там определённые артистические акции), автор не захватывает её физически, но так или иначе её присваивает, делает в определённой степени своей. При этом, заметим, делается фактически первый, подготовительный шаг к геополитическому её освоению. Однако, если автору достаточно этого первого шага, ситуация остаётся в пределах геопоэтического дискурса.