Дуглас Смит - Бывшие люди. Последние дни русской аристократии

После нескольких лет лишений Харбин представлялся оазисом спокойствия, порядка и изобилия. Голицыны и Лопухины были поражены обилием товаров и продуктов в магазинах и лавках. «Я никогда в жизни не видела такого количества хлеба», – удивлялась Евгения Писарева. Но цены были очень высокие, денег у них не было, и многие не знали, чем заработать на жизнь.

Теперь им следовало принять решение относительно того, оставаться ли в Харбине, ехать в Америку или Европу или смириться с революцией и вернуться в Россию. Евгения Писарева с тяжелым сердцем приходила к выводу, что их судьба – третий вариант. Однако в Россию она так и не вернулась. Вместо этого она соединилась в Париже с князем Георгием Львовым, чтобы разделить последние годы его жизни в доме близ Булонского леса.

Не догнав семью в декабре 1919-го, в январе 1920-го Александр приехал в Ачинск, в ста верстах к западу от Красноярска. Красные были совсем близко, однако лошади еле передвигали ноги, и ему и его спутникам пришлось остаться. Ночью они слышали стрельбу и несколько мощных взрывов, а на следующее утро красные войска вошли в город. Беглецы сожгли все компрометирующие бумаги, распрягли лошадей, распаковали медицинское оборудование и вывесили флаг Красного Креста. К ним зашли солдаты и отвели Александра к коменданту. «Князь Голицын?» – спросил комендант. «Нет, доктор Голицын», – ответил он. Комендант сообщил, что теперь, когда белые разбиты, Александр обязан сразиться с новым врагом – тифом, а затем отправиться в Красноярск. На вокзале его ожидало ужасное зрелище: за несколько дней перед тем рядом с эшелоном беженцев взорвался вагон динамита. Сотни людей были разорваны на части и лежали теперь на путях.

По дороге в Красноярск они миновали остатки колчаковской армии, множество трупов и мертвых лошадей. В Красноярске Александр выяснил, что две недели назад его семья покинула город и выехала в неизвестном направлении. Какое-то время Александр работал в военном госпитале в Иркутске, затем заболел тифом, и это спасло ему жизнь. Он раздобыл фальшивые документы и получил место в поезде, на котором уезжали во Владивосток бывшие германские военнопленные и русские инвалиды. Изможденный, больной и грязный Александр убедил чекистов, что не представляет опасности для большевиков. До Владивостока, находившегося во власти атамана Семенова, он добирался две недели и еще несколько раз проходил чекистские проверки, а уже из Владивостока Александр перебрался в Харбин.

В Иркутске был еще один князь Голицын, которому повезло гораздо меньше. Лев Голицын, последний самарский губернатор, бежал с семьей в Сибирь осенью 1918 года. Князь служил уполномоченным Красного Креста при колчаковской армии. После падения Колчака семья обосновалась в Красноярске, где Лев Львович нашел работу в ветеринарном управлении 5-й армии. Все это время князь находился под надзором ЧК, за ним следили тайные осведомители, и вскоре его арестовали как «белогвардейца» и «колчаковского вешателя», последнее обвинение было ему приписано по ошибке, так как его приняли за другого. Семья видела князя в последний раз, когда его сажали в поезд, шедший в Иркутск. Через месяц он умер от тифа в тюремном лазарете.

В Харбине Александр преподавал анатомию в медицинской школе и получил должность врача в британском консульстве. Любовь писала своему кузену Михаилу Голицыну в Москву в ноябре 1922 года, что дела идут все хуже и что она не уверена, смогут ли они там остаться. Спасение пришло от Красного Креста, который поручил Александру Голицыну найти пристанище для харбинских и манчжурских беженцев в Канаде или США. В качестве представителя Красного Креста он уехал в США, где вскоре отказался от российского гражданства. Любовь и дети присоединились к нему в следующем году.

Белая эмиграция в Крыму

В июне 1918 года Бунин с женой Верой приехал из Москвы в Одессу. Они нашли хорошую квартиру, обставили ее старинной мебелью и наняли горничную. Их дом стал местом встреч политических деятелей и интеллектуалов, таких как барон Петр Николаевич Врангель, писатели граф Алексей Николаевич Толстой и Константин Георгиевич Паустовский, актриса Ольга Леонардовна Книппер-Чехова.

Весной 1919 года Красная армия взяла Одессу. Друзья настаивали на том, чтобы Бунин уехал, но, несмотря на то что ему как дворянину и непримиримому критику нового режима грозила опасность, он счел неприемлемым пуститься в бега. Луначарский прислал ему по телеграфу охранный ордер, тем не менее Бунины неоднократно подвергались унизительным обыскам.

Бунин внимательно наблюдал за происходящим и записывал все в своем дневнике. Резко критикуя большевиков, он сторонился и их противников, неоднократно высказывался против погромов и отказался примкнуть к какой-либо белой организации, поскольку считал их запятнанными антисемитизмом.

Тем не менее 7 февраля 1920 года, когда Красная армия во второй раз брала Одессу, Бунин с женой отправились в изгнание. «Последний раз увидела русский берег. Заплакала… – записала Вера Николаевна в дневнике. – …Впереди темнота и жуть. Позади – ужас и безнадежность».

К началу 1920 года стало очевидно, что Красная армия войну выигрывает. Причины победы красных многочисленны, но, вероятно, главная из них крылась в умении большевиков говорить напрямую о главных нуждах народа, особенно о земле, и то, что их картина будущего была убедительнее туманных обещаний белых. Князь Павел Щербатов в начале 1920 года сказал: «Белая армия проиграет, потому что идет на войну с пустым знаменем». Годы спустя барон Врангель повторит эту мысль, назвав главной причиной поражения белых неспособность учитывать «настроения масс простых людей».

Весной 1919 года, когда Красная армия отбросила войска Деникина и Врангеля, из Южной России и Крыма начался массовый исход, который длился более года. Семейству Дмитрия Шереметева, бежавшему с Северного Кавказа, удалось добраться до Крыма. Дмитрий с Ирой и ее мать поселились во дворце Воронцовых в Алупке; их дочь Лили Вяземская и ее свекровь княгиня Мария Вяземская нашли кров в юсуповском имении в Кореизе близ Ялты. Они рассказали своим друзьям о мучениях, которые им пришлось пережить на Северном Кавказе. Крым тогда стал домом для многих аристократов и членов семьи Романовых, включая вдовствующую императрицу Марию Федоровну, ее дочь великую княгиню Ксению, великих князей Николая и Петра Николаевичей, обосновавшихся в имениях Ай-Тодор и Дюльбер. В ночь на 6 апреля, с приближающимися к побережью звуками выстрелов, решено было эвакуировать царскую семью. На следующий день Романовы и еще несколько человек погрузились на британский крейсер «Мальборо», на борту которого они добрались до Ялты, а уже оттуда утром 11 апреля отправились в изгнание.