Александр Архангельский - Человек в истории

Все девушки покупали в первую очередь что-то для дома. Бабушка купила цинковое ведро, кастрюлю большую, чтобы варенье домой привезти. Для себя приобрела сапожки на меху, до этого ничего, кроме валенок, зимой в деревне не обували. Купила большой коричневый чемодан, чтобы привезти в нем новые вещи. В городе Глазове она приобрела неслыханную по деревенским меркам роскошь — капроновые чулки. «В Лобановке ни у кого таких не было», — до сих пор вспоминает бабушка. После первой стирки она решила погладить их утюгом, в результате от чулок осталась только пена. Зато новые чулки бабушка, наученная горьким опытом, больше уже никогда не гладила. Купила себе темно-синее зимнее пальто с цигейковым воротником, пуховый платок. «Носила их лет 18», — сказала бабушка с необычайной гордостью. Все деньги, что заработала на торфе, привезла матери. Домой девушки ехали бесплатно — за билеты платило торфопредприятие.

В 1962 году на торф собрались ехать уже пять девушек из Лобановки, всем хотелось заработать.

Сания Ибрагимовна Шехмаметьева, 1938 г. р., вспоминает: «Зимой готовились к поездке: пряли пряжу и вязали свитера. Готовые изделия дома красили в зеленый, бордовый, голубой цвета. Краску покупали на базаре в селе Ельники. Вода, краска, соль, уксус — и любой цвет готов. Недели через три после прибытия поехали в город Глазов, чтобы на рынке продать то, что связали за зиму. Кроме свитеров привезли красиво связанные женские шарфы — «паутинки» длиной 2 м. Вязка у них ажурная, по краям — зубчики. Ширина шарфа была 1 м. «Паутинки» продавались лучше свитеров. Все девушки привезли с собой на торф связанные за зиму свитера и «паутинки».

С половины октября начались заморозки: «Добыча (бабушка всегда ставит ударение на первый слог, наверное, это профессиональное) кончается, торф не сохнет». В один из дней девушки упали с тележки трактора в торфяную жижу, глубина в этом месте была 1,5 метра. Сверху их засыпало хворостом. Мастер Субботин долго кричал, что из-за глупых девчонок он в тюрьму садиться не хочет. Ответ девушек поражает своей наивностью: «Ну что же, посидишь немножко». На что Субботин ответил: «Всё, домой собирайтесь, на этот год торф для вас окончен». Как и в прошлом году, домой их довез вербовщик. В гостинец родителям бабушка привезла 15 кг пшена и деньги.

В августе того же года бабушка с подругами в Свердловске увидели на столбе объявление: «Нужны рабочие на строительство Братской ГЭС». Долго искали нужный адрес. Там был вербовщик, составлявший списки тех, кто хотел уехать на строительство в Братск. Обещал зарплату до 550 рублей в месяц. Это же на 250 рублей больше, чем они получают здесь! Не боялись никакой тяжелой работы, поэтому тут же решили завербоваться в Братск. Но документов с собой ни у кого не было, а отъезд был запланирован в этот же вечер. Так и вернулись домой ни с чем.

В 1963 году из Лобановки и Вачеева (татарское село в одном километре) поехало уже семь человек, так как все знали о размере зарплаты на торфе. Жили в том же бараке, только комната была на 11 человек. В этом году впервые сделали для завербованных рабочих танцплощадку. Она находилась метрах в двухстах от барака. Танцплощадка — это настил из досок, поднятый на метр от земли. Рядом с танцплощадкой — кино. Билет в кино синий, цена 23 копейки. Ходили редко — экономили деньги. «Хотелось, конечно, сходить, но денег жалко было. Четыре раза пойдешь, и рубля нет». Народ был деревенский, экономный, получая по 300 рублей, они экономили даже на билетах в кино. В Свердловске бабушка в первый раз в жизни купила себе плащ — предмет роскоши для деревенских девушек, и туфли. Денег родным в деревню не посылала, — откладывала для себя. До конца сезона не доработала, вышла замуж за моего деда и уехала назад в деревню.

После возвращения бабушка больше не ездила ни на какие заработки, вышла замуж, пошли дети. Но до сих пор воспоминания живы.

Запомнилось бабушке празднование Троицы в июне 1962 года. За 2,5 месяца пребывания на торфе татарские девушки подружились с русскими и мордовками, и к празднику все вместе наряжали общежитие березовыми ветками. Татарки это делали от души и с большим удовольствием, совершенно не задумываясь о том, что Троица — праздник православный и к мусульманам отношения не имеет. Вопросы религии девушек вообще мало интересовали. Они вместе жили в общежитии, не разделяя друг друга на своих и чужих. К празднику испекли кто что мог. Даже купили бутылку вина на 10 человек, праздник все-таки. Попробовали — не понравилось. Вердикт: невкусно. Много пели, плясали под гармонь. Так и справили Троицу все вместе — русские, татарки и мордовки. Татарок поразило, как хорошо две мордовки, стоя друг напротив друга, пели русские «страдания».

В 1962 году приехавшие на торф девушки стали покупать себе наряды подороже: «Белый свет увидели, когда из колхоза уехали». Очень понравился бабушке железнодорожный вокзал в Свердловске: «Большой, красивый, чистый, а главное — понятный, не то, что в Саранске или в Горьком».

Еще в июле 1962 года девушка Вера, которая тоже приехала на торф из Ельниковского района Мордовии, вышла замуж за местного парня. Так бабушка впервые побывала на русской свадьбе: до этого она видела только деревенские татарские свадьбы. Невеста была в обычном крепдешиновом платье. Бабушку удивило, что русская невеста — без платка и лицо у нее открыто. Да и сидит рядом с женихом, и все гости ее видят. Бабушка запомнила, что гостей угощали окрошкой: «Я тогда ее в первый раз в жизни попробовала. А то в деревне все время на завтрак ели либо сваренную картошку в мундире с разбавленным водой квашеным молоком — аряном, либо с огуречным рассолом, куда были накрошены соленые огурцы». Еще на свадьбе гостям дали салат «викторию», которую бабушка никогда раньше не пробовала. Столы поставили в саду под яблонями. Прошло уже более 50 лет, а ту свадьбу с окрошкой и «викторией» бабушка вспоминает до сих пор. Такого простого и вместе с тем необычного сочетания свадебных блюд бабушке встретить никогда больше не довелось.

После того как Вера, их соседка по комнате, вышла замуж, девушки решили, что надо готовить приданое. Бабушка с улыбкой говорит об этом времени: «Приданое готовили, а жениха-то не было». Халифя Хасяновна Сухова (Кремчеева), 1946 г. р., из села Новое Кадышево вспоминает: «Купили льняной специальный материал, из которого потом нарезали полотенца, края которых украсили вышивкой. Купили белый коленкор — хлопчатобумажную ткань, чтобы нарезать из него носовые платки. На татарской свадьбе нужно было всем гостям подарить вышитые и обвязанные крючком носовые платки. Они красиво укладывались на подносе, с которым обходили всех гостей. Каждому из приглашенных полагалось подарить носовой платок, а он взамен должен был положить на поднос деньги. Отдельный платок вышивался для жениха: он был больше остальных, а вышивка гораздо красивее, чем на других платках. Также был куплен материал, из которого делали скатерти, вышивая их по краям. Скатерти готовились как для себя, так и для матери будущего мужа».