Рута Ванагайте - Свои. Путешествие с врагом

№ 36. Труп женщины 50 лет. Одежда: вязаная кофта, шелковое белье, две юбки, один ботинок, где под подметкой найдена тысяча марок. Во рту один зуб.

№ 68. Труп девочки до 4 лет. Одежда: белое короткое платье, майка, чулки, туфли. Кости черепа и лицевого скелета не повреждены.

№ 78. Труп мужчины, возраст установить невозможно. Одежда: рубашка, нижнее белье, носки, ботинки, головы нет.

№ 80. Труп мужчины примерно 70 лет. Одежда: нижняя сорочка, белье, ботинки. Череп проломлен: отверстие 18 × 15 см.

№ 117. Труп девочки 4–5 лет. Одежда: майка, трусы. Пуля вошла в правую сторону лба, вторая – в правый висок, оба выходных отверстия в затылке.

№ 123. Труп мальчика 12–13 лет. Одежда: черные хлопчатобумажные брюки, в кармане найдены записная книжка, точилка и карандаш. Нижняя часть затылка раздроблена.

№ 192. Труп старухи с длинными седыми волосами. Одежда: пальто, платье, две рубашки, трико, чулки, сапоги. Правой половины нижней челюсти нет.

И так далее…

Окончание рапорта:

Выкопаны 486 трупов из 1, 2, 3 ям, дальнейшее их исследование прекращено, поскольку причины смерти повторяются и ясны.

Подписи: Старший медицинский эксперт 3-го Белорусского фронта и 6 патологоанатомов [132] LYA, K-1, ap. 58, b. 47746/3, t. 4, p. 177–250. .

Осенью 1943 года гестапо стало готовиться уничтожать следы массовых убийств в Панеряе. Была выкопана новая яма 8 метров глубиной, ее накрыли крышей, а внутри устроили нары и кухню. В конце 1943 года охрана под командованием гестаповца Эугена Фаульхабера привезла туда около 80 евреев и советских военнопленных. Их поселили в яме и заставили выполнять “специальную работу государственной важности” – сжигать трупы расстрелянных. Привезенные евреи и пленные выкапывали трупы и складывали их на специально подготовленные костры в виде пирамиды 4,5 метров высотой. Окрестности Панеряя надолго пропитались запахом горелого человеческого мяса [133] Arunas Bubnys. Mirties konvejeris Paneriuose: budeliai ir aukos . Iš: Kazimierz Sakowicz. Panerių dienoraštis. 1941–1943 m., p. 17–18. .

Свидетельствует Авраам Блязер, чудом спасшийся из панеряйской ямы в октябре 1941 года:

Меня не застрелили, потому что я, услышав первый выстрел, упал вниз в яму. Несколько секунд спустя я почувствовал, что меня придавили несколько трупов только что расстрелянных. […] Темнело, военные были нетрезвыми, кроме того, они были заняты дележкой одежды, и я, хотя замерз и одеревенел, собрав все силы, скатил с себя трупы, которыми был завален, и, выбравшись из ямы, пустился бежать в сторону леса [134] Abraomo Bliazerio parodymai Ypatingajai valstybinei komisijai, 1944 m. rugpjūčio 15 d . Iš: Masinės žudynės Lietuvoje, 1941–1944. Dokumentų rinkinys. I dalis. Vilnius, 1965, p. 167. .

Авраам Блязер был пойман, в Панеряй он вернулся зимой 1943 года.

Когда мы прибыли в Паненряй, нас всех сковали цепями. Наша работа была выкапывать трупы, закопанные с самого начала казней, и сжигать их на специально сложенных кострах. Работа была организована так: пятнадцать человек пилили дрова для костров. Десять человек выкапывали трупы, группа из шести-восьми человек получала специальные крюки полутора метров длиной, двадцати пяти сантиметров толщиной, с острыми концами. Им надо было втыкать крюк в выкопанное мертвое тело и при помощи крюка вытаскивать труп из ямы.

Иногда мы находили не сгнившие, а высохшие тела, и в таких случаях можно было различить цвет волос. Сильно разрушившиеся тела вытаскивали кусками, отдельно голову, отдельно руку, ногу и т. д. Десять человек работали с носилками, по два человека на каждые носилки, на которые укладывали один или два трупа. Два человека все время работали у костров, на которые укладывали принесенные трупы. Трупы мы укладывали рядами, и каждый раз обливали бензином (горючим). Один человек двухметровой кочергой постоянно поддерживал огонь в кострах, поправляя пламя и очищая костры от пепла.

Из первой ямы мы выкопали восемнадцать тысяч мужских, женских и детских тел, у многих головы были размозжены разрывными пулями – результат ликвидации второго Вильнюсского гетто. Было много поляков, которых мы отличали по крестику на груди. Были и ксендзы, которых мы узнавали по одежде. У большей части поляков руки были связаны за спиной веревками, ремнями, часто – колючей проволокой. Некоторые трупы были голые, некоторые полуголые, другие в одних чулках или носках.

Из четвертой ямы мы выкопали восемь тысяч трупов, одни только молодые люди, часто с завязанными глазами или головами.

В пятой яме, площадь которой была от двадцати одного до тридцати метров, а глубина – шесть метров, было около двадцати пяти тысяч трупов. В этой яме мы нашли обитателей приюта, а также больных, которых привезли туда вместе с больничным персоналом – это мы поняли по больничной одежде. В той же самой яме были расстрелянные из сиротского приюта.

Таким образом, из всех восьми ям мы выкопали около шестидесяти восьми тысяч человеческих трупов [135] LYA, b. 41081/3, p. 172. .

Ночью 15 апреля 1944 года тринадцати сжигателям трупов удалось бежать из Панеряя через тайно выкопанный подземный ход около тридцати метров длиной. Одиннадцать беглецов присоединились к советским партизанам в лесу Руднинку. Вместо бежавших сжигателей в Панеряй привезли другую группу вильнюсских евреев, и она продолжала работы по сожжению трупов до самого конца немецкой оккупации. По окончании работ все заново привезенные сжигатели трупов были расстреляны.

По утверждению допрошенного в Польше свидетеля Юозаса Мекишюса, в Особом отряде за четыре года служили около 500 человек [136] LYA, K-1, ap. 46, b. 47746/3, t. 3, p. 147. .

Один из членов Особого отряда после войны работал в доме культуры дирижером и художественным руководителем. Несколько членов этого отряда прятались в Польше под чужими именами вплоть до 80-х годов. Были арестованы. Один из членов отряда, Владас Буткус, живший в Польше под именем Владиславаса Буткунаса, во время первого допроса выпрыгнул в окно, покалечился, однако позже был приговорен к смертной казни. Всего в Польше, Белоруссии и Литве были казнены 20 членов Особого отряда.

Часть бойцов Особого отряда судили не за убийства – они их отрицали или умалчивали о них, – а за то, что охраняли обреченных на смерть и конвоировали их к месту убийства. Когда стали известны новые обстоятельства, некоторым из них были предъявлены новые обвинения, их судили и приговорили к более суровым наказаниям. Некоторым из членов отряда, осужденным на 25 лет лагерей, срок уменьшили, а в начале десятого десятилетия они были реабилитированы прокуратурой Литовской Республики. Один из таких – член Особого отряда Владас Корсакас, после войны работавший в Латвии художественным руководителем дома культуры. Он получил подписанный генеральным прокурором Артурасом Паулаускасом документ следующего содержания: настоящим удостоверяется, что “Владас Корсакас был незаконно репрессирован, он невиновен перед Литовской Республикой и восстановлен в правах. Репрессированному лицу назначена компенсация, которую выплатит местное самоуправление, и возвращено его имущество”.