Майкл Волф - Огонь и ярость. В Белом доме Трампа

В Белом доме Джаред Кушнер смотрел трансляцию вполглаза, но после этого прислушался, почувствовав, как внутри него нарастает ярость. Тонкокожий, вечно настороженный, готовый занять оборону, он посчитал, что речь Бэннона адресована ему лично. Бэннон только что записал победу Трампа на счет всех остальных. Кушнер решил, что это выпад в его сторону.

Когда Шлапп попросил Бэннона и Прибуса перечислить достижения последних тридцати дней, Прибус замялся и в конце концов ухватился за судью Горсача и правительственные распоряжения об ослаблении правительственного контроля, то есть все те вещи, “которые, – тут он споткнулся, – одобряют восемьдесят процентов американцев”.

После короткой паузы, словно подождав, пока осядет пыль, микрофон поднял Бэннон:

– Я выделяю три вертикали, три сферы. Первая из них – национальная безопасность и суверенитет, сюда относятся разведка, министерство обороны, госбезопасность. Второе направление работы я называю экономическим национализмом – это вотчина Уилбура Росса из Министерства торговли, Стива Мнучина из Министерства финансов, [Роберта] Лайтхайзера из Торгового представительства, Питера Наварро и Стивена Миллера, которые ищут способы пересмотреть наши торговые позиции по всему миру. Третье направление работы связано в широком смысле с деконструкцией административного аппарата… – Бэннон сделал паузу, поскольку американская политика раньше не слышала эту фразу, и она вызвала бурные аплодисменты. – Прогрессивисты работают по одной схеме: если провести закон не удается, то они пихают его в виде новой меры в какое-нибудь агентство. С этим будет покончено.

Шлапп задал еще один общий вопрос, на этот раз о прессе.

Прибус вцепился в него, довольно долго мямлил, а закончил каким-то образом на позитивной ноте:

– Мы найдем общий язык.

Снова торжественно подняв микрофон и махнув рукой, Бэннон провозгласил:

– Лучше не станет – более того, с каждым днем будет все хуже, – затянул он свою главную апокалиптическую песню, – и вот почему… Кстати говоря, внутренняя логика имеет смысл, ведь корпоративистская, международная пресса упорно противостоит, упорно противостоит программе экономического национализма Дональда Трампа. И хуже будет становиться вот почему: потому что он продолжит гнуть свою линию. Экономическая ситуация будет улучшаться, появятся новые рабочие места, но они будут продолжать бороться. Если вы думаете, что они вернут вам страну без боя, вы сильно заблуждаетесь. Война будет вестись каждый день. Именно поэтому я горжусь Дональдом Трампом. У него была куча возможностей отступить. Все твердили ему: “Нужно смягчить программу”. – Очередной выпад в сторону Кушнера. – Каждый день в Овальном кабинете он говорит нам с Райнсом: “Я дал слово американскому народу. Я обещал это в ходе кампании. И я свое слово сдержу”.

Тут Шлапп задал последний, заранее оговоренный вопрос:

– Может ли движение Трампа объединиться с тем, что происходило в последние пятьдесят лет в ККПД и других консервативных движениях? Можно ли их свести воедино… и спасет ли это страну?

– Нам нужно держаться вместе, быть одной командой, – сказал Прибус. – Для этого нам всем придется работать сообща.

Приступив к ответу, Бэннон не стал торопиться – он говорил медленно, смотря на затаивших дыхание зрителей:

– Как я сказал, идет формирование нового политического порядка. Оно идет и сейчас. В этом зале представлен широкий спектр мнений – здесь есть популисты, выступающие за ограниченное правительство консерваторы, либертарианцы, экономические националисты. Мнений много, и порой они не сходятся с мнением большинства, однако я полагаю, что основа у них одна: мы считаем свою страну страной с экономикой, а не просто экономикой на глобальном рынке без границ, потому что у нашей страны есть культура и смысл существования. Думаю, нас объединяет именно это. Именно это и сплотит наше движение в будущем.

Бэннон опустил микрофон. На мгновение в зале воцарилась неуверенная тишина, но затем ее сменили громовые аплодисменты.

Наблюдая за этим из Белого дома, Кушнер пришел в ярость. Усмотрев коварство в использованных Бэнноном словах “границы”, “глобальный”, “культура” и “объединять”, он окончательно убедился, что все они направлены против него.

Келлиэнн Конуэй начинала волноваться: семидесятилетний президент страдал бессонницей и выглядел усталым. Она полагала, что команда держится на неутомимости президента, который никогда не находил себе покоя. В ходе кампании он постоянно добавлял остановки и выступления, из-за чего успевал вдвое больше своей соперницы. Если Хиллари работала на полставки, то он работал сразу на две. Он питался энергией толпы. Теперь, живя один в Белом доме, он словно потерял темп.

Однако в тот день он был прежним. Он полежал в солярии и высветлил волосы, а потому, проснувшись очередным весенним утром среди зимы, когда столбик термометра ни с того ни с сего поднялся до 25 градусов, отрицающий изменение климата президент во второй день ККПД показался совершенно другим человеком – или хотя бы стал выглядеть значительно моложе. В назначенный час забитый под завязку актовый зал отеля Gaylord Resort был взят под охрану. Присутствовали истовые консерваторы всех сортов – в первом ряду сидели Ребекка Мерсер с дочерью, – а на галерке скопились сотни представителей прессы. Президент вышел на сцену, но вместо энергичного телевизионного шага выбрал медленную походку, которая так и говорила: “Я горжусь, что я американец”. Он вышел на сцену, как харизматичный политический лидер, как хозяин момента, аплодируя – в этом он так и остался шоуменом – по пути к трибуне и беззвучно говоря спасибо. Малиновый галстук спускался ниже его ремня.

Это было пятое выступление Трампа на ККПД. Хотя Стиву Бэннону нравилось думать, что именно он создал Дональда Трампа, он считал дополнительным подтверждением легитимности тот поразительный факт, что с 2011 года Трамп фактически приходил на ККПД с одним и тем же посылом. Он не был символом – он был вестником. Страна была “в раздрае” – это выражение в речах Трампа прошло испытание временем. Лидеры были слабы. Величие – потеряно. Единственная разница заключалась в том, что в 2011 году он еще читал свои речи, лишь время от времени добавляя фразочки от себя, а теперь он выступал экспромтом.

– Мое первое серьезное выступление на ККПД, – начал президент, – состоялось лет пять или шесть назад. Это была моя первая серьезная политическая речь. Вы там были. Мне это понравилось. Мне понравились люди. Мне понравилось волнение. Тогда проводили опросы, и мои рейтинги зашкаливали. А я ведь даже не выдвигал свою кандидатуру. Но так у меня появилась идея! Происходящее в стране меня немного тревожило, а потому я решил действовать. Было очень интересно. Я вышел на сцену ККПД. У меня было мало заметок. Я почти не готовился. – (На самом деле в 2011 году он читал свою речь по бумажке.) – А когда у тебя почти нет заметок, когда ты выступаешь без подготовки, а затем уходишь, все приходят в восторг. Как я сказал, мне это по душе.