Майкл Волф - Огонь и ярость. В Белом доме Трампа

Возвращение Салли Йейтс и ее свидетельские показания перед Юридическим комитетом Сената ознаменовали, по мнению Трампа, начало последовательной и хорошо организованной кампании по ее раскрутке в медиа. (Подтверждение своей догадке о роли СМИ он нашел в мае, когда на страницах New Yorker появился большой материал, посвященный Йейтс, где ее биография преподносилась в самом выгодном свете. “Интересно, давно она все это задумала? – риторически вопрошал президент. – Понятно же, все это разрабатывалось заранее. Вот и день получки наступил”.) “Йейтс прославилась только из-за меня, – горько жаловался Трамп. – Ведь без меня она кто? Никто”.

Утром того понедельника Йейтс выступала перед Конгрессом с хладнокровием и выдержкой киноактрисы, и ее обстоятельность и бескорыстие только усилили ярость и тревогу Трампа.

Во вторник утром 9 мая, поскольку Коми еще никак не выходил из головы президента, за которым стояли дочь с Кушнером, Прибус снова призвал Трампа не торопиться. “Здесь два пути – правильный и неправильный, – сказал он президенту. – Нехорошо, если о своей отставке он узнает из телевизора. В последний раз повторю: так не делают. Если уж вы хотите его снять, то нужно вызвать его и поговорить. Так будет и честно, и профессионально”. И опять президент как будто немного успокоился и сосредоточился на необходимой процедуре.

Но это был отвлекающий маневр. На самом деле президент, не желая совершать никаких стандартных шагов – да и вообще признавать причинно-следственные связи, – просто не стал никого посвящать в свои дальнейшие действия. В течение того дня почти никто не знал, что Трамп решил взять дело в собственные руки. В президентских анналах увольнение директора ФБР Джеймса Коми может считаться самым последовательным шагом, когда-либо предпринятым современным американским президентом целиком по его личной инициативе.

Получилось так, что Министерство юстиции – генеральный прокурор Сешнс и его заместитель Род Розенстайн – независимо от президента тоже готовило дело против Коми. Они собирались взять за основу бедминстерские тезисы и обвинить Коми в ошибках, допущенных при расследовании той истории с электронной перепиской Клинтон. Это было довольно сомнительное обвинение: ведь если дело действительно в этом, тогда Коми следовало сместить сразу же, как только Трамп вступил в должность? Но, как бы то ни было, президент, даже не поинтересовавшись, чем заняты Сешнс и Розенстайн, решил действовать самостоятельно.

Джаред с Иванкой всегда подначивали президента, но даже они не знали, что топор опустится совсем скоро. Хоуп Хикс, верная тень Трампа, обычно осведомленная обо всех мыслях президента – прежде всего потому, что он сам не сдерживался и высказывал их вслух, – сейчас ничего не знала. Стив Бэннон, хотя давно опасался, что президент вот-вот нанесет удар, сейчас тоже не знал ничего. Не знал и глава администрации. Не знал пресс-секретарь. Президент, собираясь развязать войну против ФБР, против МЮ и против множества конгрессменов, занялся самоуправством.

Во второй половине дня Трамп наконец поделился своим планом с дочерью и зятем. Они немедленно сделались его сообщниками и стали жестко отсекать любые сторонние советы.

В остальном этот день проходил в Западном крыле на удивление гладко и безмятежно. Марк Хэлприн, политический обозреватель и хроникер, освещавший ход предвыборной кампании, ждал в приемной Хоуп Хикс, которая около 17.00 вышла к нему с кое-какой информацией. Там же сидел Говард Кертц с Fox News , дожидаясь назначенной встречи с Шоном Спайсером. А помощник Райнса Прибуса только что выходил к журналисту, приглашенному на пять часов, чтобы сообщить, что придется подождать еще несколько минут.

А почти ровно в пять президент, незадолго до того известивший Макгана о своих намерениях, спустил курок. На первой минуте шестого личный охранник Трампа Кит Шиллер доставил в кабинет Коми в ФБР уведомление о снятии его с поста директора. Во втором предложении этого письма были такие слова: “Настоящим документом вы освобождаетесь от должности и немедленно слагаете с себя полномочия”.

Вскоре после этого почти у всех сотрудников Западного крыла ненадолго создалось впечатление – из-за ошибочного сообщения Fox News , – что Коми подал в отставку. И лишь после того, как разные кабинеты Западного крыла обменялись информационными искрами, до всех дошло, что же случилось на самом деле.

“Тогда на очереди – государственный обвинитель!” – сказал ошеломленный Прибус, не обращаясь ни к кому в отдельности, когда узнал незадолго до пяти часов о происходящем.

У Спайсера, которого позднее будут винить в том, что он не догадался в позитивном ключе пропиарить увольнение Коми, было лишь несколько минут на осмысление этой новости.

Мало того что президент принимал решение единолично, почти ни с кем не советуясь, кроме ближнего семейного круга, – и дальнейшая реакция, и объяснения, и даже юридические оправдания принятой меры поступали почти исключительно от самого Трампа и его родни. О параллельном расследовании Розенстайна и Сешнса, которое могло бы послужить мотивом увольнения, вспомнили лишь в последний момент, и тогда – по указанию Кушнера – его выдвинули в качестве предварительного объяснения отставки Коми. Получалось, что президент действовал исключительно по рекомендации прокуроров. С таким неправдоподобным оправданием вынудили выступить Спайсера и вице-президента. Однако это притворство вскрылось почти немедленно – и не в последнюю очередь потому, что почти все, кто работал в Западном крыле, не желали иметь никакого отношения к увольнению Коми и потому сами помогали разоблачать обман.

Трамп вместе со своими родственниками оказался по одну сторону от трещины, расколовшей Белый дом, а с другой стороны – раскрыв рты и лишившись дара речи – на него изумленно глядели все сотрудники президентской администрации.

Но, похоже, одновременно президенту хотелось, чтобы все знали: да, это он, обозленный и грозный, лично снял Коми. И Розенстайн с Сешнсом тут ни при чем – это его личное дело. Он всемогущий и мстительный президент, его невыносимо бесят и оскорбляют все, кто под него копает. И он намерен защищать свою семью – и она, в свой черед, требует, чтобы он ее защищал.

“Дочь еще погубит отца”, – сказал Бэннон, настроившийся на шекспировский лад.

А в Западном крыле многие прокручивали альтернативные сценарии. Ведь если уж так нужно было избавиться от Коми, то наверняка оставались политически приемлемые способы это сделать, – и их Трампу не раз подсказывали. (Один любопытный вариант – который задним числом выглядел очень забавно, – состоял в том, чтобы устранить генерала Келли из службы внутренней безопасности и посадить Коми на его место.) Но дело, конечно же, было в другом: Трамп желал непременно унизить и оскорбить директора ФБР. Жестокость была важным трамповским качеством.