Бранко Лазич - Исторический очерк: Никита Хрущев, Доклад на закрытом заседании XX Съезда КПСС

Двадцать второй съезд закончил свою работу 31 октября 1961 года. Вскоре многочисленные писатели принялись за исследование разных аспектов «культа личности», писание биографий той или иной жертвы Сталина. Историк, член компартии Рой Медведев стал собирать устные и письменные свидетельства, которые ему позволили написать книгу «Перед судом истории» — о сталинизме и Сталине. Этот труд получил хождение в Самиздате, никогда не был официально издан в СССР, но уже после падения Хрущева опубликован на Западе {42} 42 Рой Медведев. «К суду истории. Генезис и последствия сталинизма». Нью-Йорк, 1974. . Другой историк, также член партии, Александр Некрич проанализировал сталинскую позицию в начале советско-германской войны, начавшейся 22 июня 1941 года {43} 43 Александр Некрич. (фр. издание) «L’Armée rouge assassinée — 22 juin 1941». Paris, Grasset 1968. . Его книга была напечатана вскоре после падения Хрущева; через некоторое время она была изъята из продажи и библиотек, весь тираж был отправлен под нож. Другие писатели, более удачливые или более осторожные, смогли напечатать ряд книг, посвященных наиболее известным жертвам Сталина. Так, Л. Никулин напечатал книгу о Тухачевском (1964), Г. А. Марьягин — о Постышеве (1965), Н. Кондратов — о маршале Блюхере (1965). Во всех этих книгах ни разу не упоминается доклад на закрытом заседании. По всей вероятности, все ссылки на него в советской печати были запрещены.

«Постепенное отмирание государства» — один из основных принципов «научного социализма», который до сих пор утверждается марксизмом-ленинизмом, вопреки тому, что происходит на самом деле. В качестве шутки можно воспользоваться этим термином и сказать, что в СССР происходит «постепенное отмирание» Сталина, правившего страной более тридцати лет, и постепенное исчезновение наиболее важного обличительного партийного документа — доклада Хрущева на закрытом заседании.

Когда Брежнев был назначен генеральным секретарем партии, было трудно представить, каковой будет его позиция по отношению к «культу личности», и будет ли она достаточно иной, чем хрущевская. Но потребовалось немного времени, чтобы убедиться в том, что политика Брежнева по этому вопросу ничего общего с хрущевской политикой не имеет. Уже лишившись власти, Хрущев выражал сожаление, что десталинизация проходила слишком медленно и в ней остались серьезные пробелы; как только Брежнев укрепил свою власть, он заключил вопрос о десталинизации, так сказать, в скобки, и в последующие годы такая позиция Брежнева лишь укреплялась. В своих Воспоминаниях Хрущев сожалеет о том, что реабилитация старой ленинской гвардии была осуществлена не полностью: «Мы до бесконечности откладывали вопрос о реабилитации Бухарина, Зиновьева, Рыкова и других. Сегодня я могу сказать, что это было ошибкой. Надо было все сказать» {44} 44 Khrushchev Remembers, op. cit. p. 33. . И далее: «По поводу „Доктора Живаго“ некоторые могут мне возразить, что я слишком поздно сожалею о том, что не дал напечатать эту книгу. Что ж, может быть, поздно. Но лучше поздно, чем никогда» {45} 45 Ibid.,p. 77. .

Но перемены в политике по отношению к «культу личности и его последствиям» происходят не сразу после того, как Брежнев взял власть. Первые два года он занимался вопросами более актуальными, чем «культ личности». Как только положение Брежнева упрочилось, в конце 1966 или начале 1967 гг. в советской историографии подул совсем другой ветер, в котором отчетливо чувствовалась верность новой политике брежневской верхушки. В 1967 году журнал «Партийная жизнь», орган центрального комитета партии, опубликовал решение, принятое центральным комитетом и озаглавленное: «О правилах хранения архивов в Центральном комитете коммунистической партии СССР». Это решение предусматривало три категории документов, которые ни в коем случае не должны были уничтожаться: жизнь и деятельность Ленина и его семьи, история партии до и после октябрьской революции, включая 1923 год, материалы, связанные с деятельностью партии и партизанского движения во время Второй мировой войны 1941—45 гг. Следовательно, это решение не касалось ни документов, связанных с периодом сталинизма (1924–1953), ни Коминтерна (1919–1943). Один из параграфов этого решения даже указывал на следующие условия, необходимые для уничтожения архивных материалов: «Документы архивов, находящихся в центральном комитете коммунистической партии Советского Союза, могут быть уничтожены лишь после тщательного исследования и представления списков, составленных Комиссией по экспертизе и контролю партийных архивов» {46} 46 «Партийная жизнь» № 20, октябрь 1967, стр. 55. . Иными словами, вопрос теперь сводился не к тому, печатать или нет секретные материалы, связанные с «культом личности»; стоило их хранить или надо было уничтожить — вот в чем стала задача. Даже во времена Сталина попытки такого рода уничтожения архивных материалов не предпринимались.

Вся деятельность Сталина совершенно беспрецедентна. То, что случилось с ним после смерти, также беспрецедентно. Пока он был жив, его труды были «бестселлерами» в СССР, за границей {47} 47 Напомню, что «Краткая история ВКП(б)», одним из авторов которой считался Сталин, была издана в СССР тиражом более сорока миллионов экземпляров на сорока семи языках! ; никогда еще такое великое количество книг, брошюр, исследований, статей, стихотворений и т. д. не посвящалось живому человеку. Затем перешли от одной крайности к другой: тот, кто стоял во главе всего, происходившего в СССР, полностью исчезает из жизни страны; тот, кто правил этой страной более тридцати лет, теперь не имеет права ни на одну книгу о его жизни, ни на одну брошюру, ни на одно историческое исследование. Безо всякого сомнения, нельзя в истории найти еще один такой пример, когда от самых чрезмерных и панегирических восхвалений сразу же переходят к абсолютному замалчиванию. В СССР и в странах социализма не печатают ни сталинских книг, ни книг о Сталине. Все «братские партии», находящиеся в капиталистическом мире, следуют этому правилу: ни одна из этих партий не переиздала труды того, кого ранее именовала «корифеем наук», «Лениным сегодня», «самым великим философом, языковедом, стратегом, экономистом и т. д. нашей эпохи».

И все же, хотя книги Сталина и о Сталине исчезли в СССР, Сталин продолжает существовать в советской истории. И его новое положение связано с той политикой, которую по этому вопросу осуществил Брежнев и его окружение.

Содержание доклада на закрытом заседании, его метеорическое появление в политической советской жизни допускали лишь две возможности изложения советской истории за сталинские годы. Первая: пригвоздить Сталина к позорному столбу, за все его преступления. Но такое решение могло вызвать многочисленные щекотливые вопросы: соучастие в этих преступлениях всех советских руководителей, в том числе и Хрущева, всей партии, наконец, «марксистское» толкование феномена сталинизма и т. д. Вторая возможность: изгнать Сталина из советской истории, обречь его на точно такую же судьбу, на которую он когда-то обрек старую большевистскую гвардию, превратить его, говоря орвелловским языком, в «несущество». Но тут возникала другая опасность: в советской истории появилась бы пустота в тридцать лет. Вероятно, обе эти возможности были испробованы на деле во времена Хрущева. Брежнев и его окружение отказались от них для другой возможности, третьей: всей страной в течение этих тридцати лет руководила Партия, а Сталин был лишь одним из ее вождей. Это позволило не ввергать Сталина в небытие и не обличать его как преступника. Он стал попросту одним из вождей, совершившим некоторые ошибки, которые, тем не менее, нельзя рассматривать как преступления. Он не уничтожал ни старую ленинскую гвардию, ни даже собственную сталинскую; а то, что он как суровый хозяин относился к собственному окружению, значения не имело. Сталин становится одним из представителей коммунистической партии Советского Союза.