Илья Эренбург - На тонущем корабле. Статьи и фельетоны 1917 - 1919 гг.

Теперь мы присутствуем при начале следующего акта. Кабатчик уже, верно, подрядил маляров для доморощенного «ампира». А публика, у которой больше рвения, нежели здравого смысла, объявляет ныне все молодое искусство «большевистским». Каких-то резвых господ, которые свалили памятник Шевченко только потому, что он был поставлен при советской власти, ген.[ерал] Май-Маевский [191] В.3.Май-Маевский (1867–1920) — генерал, командующий Добровольческой армией. хорошо обуздал. Но они не одиноки. В театре Соловцова [192] «Театр Соловцева» — создан актером и режиссером Н.Н.Солов-цевым (1857–1902) в Киеве в 1891. Просуществовал до 1919. , возобновив «Мнимого больного», спрятали прекрасные красочные декорации, заменив их взятой из другой пьесы ширмой только потому, что это, по наивному представлению администрации, «футуризм», а следовательно, — коммунизм. Некие чересчур усердные «библиофилы» сжигают стихи Андрея Белого и Блока. И обыватель в упоении вопит «Да здравствуют голубенькие незабудочки!»

Обыватель по отношению к искусству — существо агрессивное. Когда в парижском Салоне впервые были выставлены картины Эдуарда Манэ, пришлось оградить их от разъяренных мещан специальным барьером. Достаточно вспомнить, какой травле подверглись в свое время стихи Вячеслава Иванова или картины Натальи Гончаровой [193] Наталья Гончарова — Н.С.Гончарова (1881–1962) — русский живописец, с 1915 жила в Париже. . Теперь он особенно воинственен, и я боюсь, что искусство, освобожденное от муштровки Рожицыных, умрет с голоду на пороге буфета «интимных» театров.

Я сейчас в газетной статье отнюдь не склонен говорить о путях искусства, защищать новые искания или спорить с рутиной. Я только хочу отделить пшеницу от плевел. Конечно, переделка Лопе де Вега — вещь неблаговидная. Наивно изображать интимный семейный бунт старых кастильских крестьян как социальную революцию. Но с чисто театральной стороны во всех постановках Марджанова было много достижений. Массовые сцены, декорации и костюмы, безусловно, удались. Чем хотят это заменить? «Старым закалом» или «Хорошо сшитым фраком» [194] «Старый закал» или «Хорошо сшитый фрак». Первое — пьеса А. Южина (Сумбатова), второе — водевиль по переводной (с немецкого) пьесе Г.Дрегели. , любительскими провинциальными постановками. «Театр на площади» был воистину площадным театром. Но триста «интимных» театров с альковным действом не увлекают меня. Среди плакатов были тысячи безграмотных и мерзких, но были и художественно прекрасные. Вместо них идет «Слон», прилизанные цветочки, закаты и меланхолия, а для любителей — в кабинетец — лососиновые «ню».

В политическом и социальном отношениях мы не затем боремся с анархией большевизма, чтобы воскресить дореволюционный быт. Тем паче, в духовном мире России реставрация бессмысленна и позорна. Горькие разочарования должны указать на неправильность иных дорог, но вовсе не располагать ко сну. Тяга обывателя в отдельный кабинет, отделанный под «ампир», может быть и понятна. Но назначение искусства вовсе не обслуживать послеобеденный отдых обывателя. Мы должны вновь вернуть искусству высокий жреческий жезл, реквизированный всякими «Вутекомами». Художники, не дорожившие кабатчиком в те дни, когда он молил «нельзя ли пофутуристичней!», должны теперь найти мужество не рисовать «голубеньких цветочков». Большевики звали нас «прислужниками буржуазии», ибо не понимали, что художники не могут никому служить. Российское искусство ныне являет ужас запустения. Надо камень за камнем строить, шаг за шагом идти. А ревущим «ампирщикам» мы ответим словами Микельанджело: «Те, что стоят, — беснуются, те, что идут, — проходят мимо».

Мы привыкли все к духовной гегемонии Франции. Не только портнихи беспомощно разводят руками, лишенные парижских журналов, но и поэты тщетно ждут директив «Mercure de France» [195] «Mercure de France» — французский литературный журнал, основанный в 1889 группой писателей, близких к символистам. , а художники гадают, какой новый «изм» появится в последнем «Салоне независимых» [196] «Салон независимых» — ежегодная художественная выставка авангардистского искусства в Париже начала XX века. . Уже пять с лишним лет Париж отделен от нас стеной различных фронтов, а последние два года эта стена стала непроницаемой. Понятно, с какой жадностью перечитывал я весенние парижские журналы и письма друзей, которые полгода путешествовали из Парижа в Киев. Быть может, вопреки всем законам, солнце встанет с запада над окровавленным миром? Быть может, пока мы трудолюбиво истребляли друг друга, в тишине кабинетов Пасси и мансард Монпарнаса были найдены верные средства от той болезни, которая сразила Европу в душный летний вечер четырнадцатого года?

О, без всякой гордости, скорее униженно, наподобие бедной родственницы, внимал я вестям оттуда. Внешний блеск сначала поразил меня. Ведь не только кафе полны нарядными посетителями, не только магазины завалены товарами — открыты все школы и академии, каждый день десятки выставок, бесконечное количество журналов, философские книги, романы, сборники стихов. После пустырей «пролеткультов» впечатление пышной всколосившейся нивы. Но вглядываясь, видишь, что хлеба поражены роковой язвой и что уста сытой, якобы довольной, Франции искажены жаждой духовных ключей, непохожих на иссякающие фонтаны Версаля.

Духовный мир Франции довольно резко делится на три лагеря. Во главе первого стоят «старый эпикуреец» Анатоль Франс, Анри де Ренье и другие. Они являются для духа Франции тем, чем Клемансо — для ее плоти. Война им мнится не катастрофой, но лишь эпизодом истории. Они предпочитают лучше владеть сомнительными ценностями, нежели переоценивать их. Во Франции человек до сорока лет работает и копит луидоры, потом приобретает за городом домик и остаток жизни проводит в буколических усладах. Писатели и мыслители, сторонники духовного status quo, почитают Францию за отработавшего свой век рантье. Они живут за счет прошлого: цитируют Паскаля [197] Блез Паскаль (1623–1662) — французский ученый, писатель и религиозный философ. или Местра [198] Жозеф Мари де Местр (1753–1821) — граф, французский публицист, политический деятель и религиозный философ. и в креслах разных «Людовиков» переживают «идеи Великой революции». Они атеисты и скептики, добрые республиканцы и опытные антиквары. Всякое движение назад или вперед, нарушающее расписание дня, претит им. Презирающие Гете за «германскую тяжеловесность» и Достоевского за «славянскую хаотичность», они все искания в области науки и искусства отвергают как чужестранные посягательства на «галльский дух». Вместо мудрости они удовлетворяются разумностью, и стихийному творчеству противопоставляют чувство меры. Пять страшных лет не изменили их, но, напротив, придали большую уверенность их спокойным лицам. Мы можем любоваться ими, учиться нам у них нечему.