Литературная Газета - Литературная Газета, 6625 (№ 50/2017)

В этом, может быть, удивительный парадокс – его смелая по тем временам сатира была и востребована народом, и официально признана властью. Он прежде всего защищал, а не обличал. Утверждал, а не отрицал. И это позволило ему тогда быть вне и выше сиюминутной идеологии. И, возможно, открывало путь к немыслимой по тем меркам свободе. И кто понимал это и шёл за ним по этому пути, сохранял свою самость и человеческое достоинство, обретал какую-то свободу тоже. К официально провозглашаемым понятиям чести, совести, социальной справедливости тогда ещё можно было апеллировать, а не относиться с юмором. (Какой-то в этом был маленький спасительный камешек, который теперь выбит.) В необъятном калейдоскопе персонажей, характеров, жизненных историй и проблем, воплощённых им за полвека, – вся наша история в противоборстве общества и государства, личности и человеческой природы. Его театр стал, по сути, уникальным общественным институтом, укреплявшим иммунитет против идео­логического идиотизма, пробуждавшим личность, способствующим развитию гражданского общества.

Вряд ли возможно объяснить секрет этой пульсирующей актёрской природы – в каждый момент времени неповторимой и непохожей даже на самоё себя. Впитывающей и отражающей каждое событие, каждого собеседника и одновременно сохраняющей цельность своей натуры.

Эта застенчивая мягкость и несокрушимая твёрдость одновременно. Эта скромная манера держаться, мгновенно замыкающая на себя взоры любого количества людей в любом пространстве. Этот тихий голос, имевший оглушительный резонанс даже тогда, когда пауза несла нам информации больше, чем сегодняшний ор и текст в лоб. Эта способность смешить до слёз не собой, не будучи смешным самому. И тут же заставить прослезиться (уже не от смеха) огромный зал, который, затаив дыхание, будет слушать длинную проповедь его вступительного монолога, взывающего к лучшим сторонам человеческой души. Эта внутренняя потребность расти и развиваться до последнего дня, когда можно было бы «стричь купоны и почивать на лаврах». Не сочетаемое вообще сочетание безусловной гениальности и человеческой нормальности, мешающей как пожалеть, так и привлечь, как мы обычно любим.

Кто мог (и может!) с полным правом не любить его, не радоваться его искусству:

– искренние или конъюнктурные ортодоксы, догматики и фанатики – поклонники «единственно верных» идео­логий и агитпропа, верящие, что не было бы и проблем без сатиры и сатириков;

– злобные антисоветчики, считающие его сатиру всего лишь официальной;

– бедняги, обделённые чувством юмора;

– жлобы и гопники, для которых он недостаточно приблатнён, чересчур остроумен и не щекочет их «животные зоны смеха»;

– патологические антисемиты, клюнувшие на самое примитивное объяснение всех бед, и с противоположной стороны видевшие в нём больше русского, чем семитского патриота;

– а также, к большому сожалению, и кто не смог составить своего более полного представления о его искусстве по цензурированным кино-, радиоплёнкам, где, в отличие от сцены, есть Райкин-комик, немного Райкин-лирик и Райкин-публицист, но Райкина-сатирика почти нет.

Тридцать лет – огромный срок, тем более выпавший на переломное время. Неизбежно меняется зрительское восприятие всего – фильмов, живописи, музыки, песен. А живое искусство актёра, где творец, материал и зритель составляют неразрывное целое, уходит вместе с ним. И даже благодаря техническому прогрессу законсервированное в записях искусство Райкина, каким бы классическим эталоном ни являлось, какой бы пищей для ума и сердца ни оставалось, уже, к сожалению, не в контексте всей нашей жизни, как это было. Зато и в телевизоре, и в жизни всё больше походит на его театр миниатюр – с персонажами и масками разной степени привлекательности-отвратительности, но, увы, почти без объединяющих общество положительных героев. Одним из таких героев в нашей, теперь уже истории, остаётся «для посвящённых» Аркадий Райкин – без злобы и агрессии, но не в шутку сражавшийся за лучшее будущее своим оружием – смехом. А ещё – верой, надеждой, любовью.

Виктор Голомбевский, Санкт-Петербург

„Место встречи“ изменять не стоит

ТелевЕдение / Телеведение / Персоны

Казначеев Сергей

Ведущие «Места встречи» Ольга Белова и Андрей Норкин

Фото: НТВ

Теги:ток-шоу «Место встречи»

Феномен Ольги Беловой и Андрея Норкина

В плотной, насыщенной сетке отечественного общедоступного телеэфира в последние годы наблюдаются большая теснота и самая жёсткая конкуренция. В этих условиях найти своё законное место и в сердцах, и в душах телезрителей, отвоевать достойный «кусок» рейтинга – занятие трудновыполнимое, если не безнадёжное. Тем не менее выходящее на канале НТВ с февраля 2016 года аналитическое ток-шоу «Место встречи» не только добилось этого завидного результата, но и сумело выработать свой фирменный стиль и стилистику подачи материала, которые наглядно отличают их выпуски от передач конкурентов. Главная заслуга в этом, как представляется, принадлежит паре постоянных ведущих – Ольге Беловой и в особенности Андрею Норкину.

Поводом, чтобы назвать этот успех у многомиллионной аудитории медийным феноменом, стало то, что осуществляется этот проект на канале НТВ. Вряд ли для кого является секретом, что среди других первых кнопок российского телевещания именно эта компания отличается наибольшей приверженностью к либеральным идеологическим ценностям. Так исторически сложилось ещё в годы, когда законодателем политической моды здесь был нынешний протагонист незалежных доктрин на украинском ТВ Евгений Киселёв, который после падения медиаимперии В. Гусинского подвизался то на ТВ-6, то на ТНТ, то на RTVi, то на радиостанции «Эхо Москвы».

Понятно, что при сегодняшнем раскладе общественных приоритетов либерально-демократическая риторика не могла бы получить широкой зрительской поддержки. В принципе ведущие нового ток-шоу могли бы лишь изображать идеологическую лояльность, держа в то же время в кармане внушительную фигу. Однако этого не случилось. Андрей Норкин, а именно он играет в дуэте первую скрипку, ведёт линию разговора чётко, принципиально, решительно отстаивая государственно-патриотические интересы России. За это ему, естественно, достаётся от оппонентов; но зато он зарабатывает прочные и многочисленные «висты» у публики в студии и у многочисленных телезрителей.

Когда Норкин едва ли не за шиворот выдворил из студии украинского политолога Сергея Запорожского, вздумавшего учить («лечить») опытного ведущего, в стане завзятых либералов раздались упрёки журналиста в невыдержанности; зато его горячо поддержал так называемый простой зритель. Подъём его авторитета, пожалуй, можно сравнить с резким всплеском уважения к нашему министру иностранных дел после его сакраментальных фраз о дебилах. «Оказывается, они нормальные мужики!» – подумали тогда многие россияне.