Литературная Газета - Литературная Газета, 6615 (№ 39/2017)

То былой диссидент или бывший поэт-вертопрах

На развалинах родины нашей поставит постскриптум:

Только прах от разграбленной жизни остался, лишь пепел да прах…

***

Мне снилось, что с тобой,

Моей подругой ранней,

На невских берегах

С приятелем гостя,

Я встретился опять,

Почти что как в романе,

И если подсчитать -

То двадцать лет спустя.

Мне снилось, что мы шли

Вдоль Невского и Мойки,

Что плыл осенний день

В оранжевом пылу,

Но мелкий дождь пошёл

И мы слегка промокли,

Что пили кофе мы

В кофейне на углу.

Мне снилось, что потом,

Не говоря ни слова,

Мы под руку вошли

В один печальный двор,

Где с мусорным ведром

Навстречу вышел Лёва -

Художник из армян -

И руки распростёр.

Мне снилось, что потом

В неряшливой квартире

Творился кавардак,

Раскатывался смех

И за стеной урчал

Пустой бачок в сортире,

Но были мы одни,

Далече ото всех...

Мне снилось, что потом

Мы долго были вместе

На сломанной софе,

Стоящей у стола,

И я тобой владел

В порыве жгучей мести

За то, что ты моей

Ни разу не была.

За то, что не сошлись

Ни карты, ни орбиты,

За то, что эту жизнь,

Увы, прожили врозь...

И я тебя любил

За все свои обиды,

За все, что потерял,

За все, что не сбылось.

А ты, припав ко мне,

Губами лба касалась,

Охапкой красоты

В объятиях горя...

И я не знаю сам:

Была или казалась

В туманном серебре

Пустого октября.

Отрывок

И. Меламеду

…Упала тьма и подступил озноб,

И жар вконец защекотал и донял,

Когда он тронул свой горящий лоб

Легко и быстро, словно печь - ладонью,

И разглядел светильники в ночи,

И пристальней вгляделся в звёздный хаос:

Их было семь… и острие свечи

Зловещее

над каждым колыхалось…

И ветер дул, неся в ноздрях песок,

И голый путь был холоден, как полоз,

И - от безумия на волосок -

Он услыхал идущий с неба голос

И оглянулся, и повёл плечом, -

Была темна безлюдная дорога,

Но голос шёл невидимым лучом,

И плавились слова в душе пророка.

И в ухо, как в помятую трубу,

Текло дыханье воздухом горячим,

Подсказывая верному рабу

Посланье в назидание незрячим,

Посланье в назидание глухим,

Как приговор и страшное возмездье…

И замер Иоанн, когда над ним

Застыло роковое семизвездье,

Когда запели трубы и когда

Под всадниками захрапели кони

И вспыхнула зловещая звезда -

Полынь-звезда на мутном небосклоне…

Дорога

Иду-бреду почти что наугад,

Курю в тени могучего платана.

Судьба растёт, как дикий виноград,

Как дерево, - без чертежа и плана.

Не знаю, что меня сюда влекло,

Иду по пыльной медленной дороге.

На гребнях стен толчёное стекло

Сверкает на июльском солнцепёке.

Подошвы жжёт бугристая земля,

И только на мгновение подуло,

Пронзительной прохладою дразня,

Из погребка холодного, как дуло.

Но сквозь тяжёлый азиатский зной,

С трудом одолевая плоскогорье,

Я выхожу дорогою сквозной

На древнее кочующее море…

Магистрал

По дороге в Загорск понимаешь невольно, что осень

Растеряла июньскую удаль и августа пышную власть,

Что дороги больны, что темнеет не в десять, а в восемь,

Что тоскуют поля и судьба не совсем удалась.

Что с рожденьем ребёнка теряется право на выбор,

И душе тяжело состоять при раскладе таком,

Где семейный сонет исключил холостяцкий верлибр

И нельзя разлюбить, и противно влюбляться тайком…

По дороге в Загорск понимаешь невольно, что время

Не кафтан и судьбы никому не дано перешить,

Коли водка сладка, коли сделалось горьким варенье,

Коли осень для бедного сердца плохая опора…

И слова из романса: «Мне некуда больше спешить…»

Так и хочется крикнуть в петлистое ухо шофёра.

Осенний парк

Аркадию Пахомову

Окончено лето.

К зиме застекляют теплицы.

Блюститель за куревом лезет в карман галифе.

Цветы увядают,

И, словно подбитые птицы,

Старик со старухой

Сидят в опустевшем кафе.

***

Беспечно на вещи гляди,

Забыв про наличие боли.

- Эй, что там у нас впереди?..

- Лишь ветер да поле.

Скитанья отпущены нам

Судьбой равнодушной, не боле.

- Эй, что там по сторонам?..

- Лишь ветер да поле.

И прошлое, как за стеной,

Но память гуляет по воле.

- Эй, что там у нас за спиной?..

- Лишь ветер да поле.

Прогулка

Во мне воспоминаний и утрат

Уже гораздо больше, чем надежд

И радостей,

А потому не буду

На будущее составлять прогнозы,

Но хочется воскликнуть невзначай:

«Как быстро мы состарились, приятель,

От Пушкина спускаясь по Тверскому!..

И радости,

Которыми, казалось,

Пропитан воздух,

Поглотил туман.

И женщины,

Которых мы любили,

Уже старухи...»

Дует ровный ветер,

Кленовый лист влетает в подворотню,

И я приподнимаю воротник.

На мне чернильно-синие штаны

И скромное пальто из ГДР -

Страны, не существующей на свете...

***

Когда-нибудь настанет крайний срок,

Для жизни, для судьбы, для лихолетья.

Исчезнет мамы слабый голосок

И грозный голос моего столетья.

Исчезнет переплеск речной воды,

И пёс, который был на сахар падкий.

Исчезнешь ты, и лёгкие следы

С листом осенним, вмятым мокрой пяткой.

Исчезнет всё, чем я на свете жил,

Чем я дышал в пространстве оголтелом.

Уйдёт Москва - кирпичный старожил,

В котором был я инородным телом.

Уйдёт во тьму покатость женских плеч,

Тех самых, согревавших не однажды,

Уйдут Россия и прямая речь,

И вечная неутолённость жажды.

Исчезнет бесконечный произвол

Временщиков, живущих власти ради,

Который породил, помимо зол,

Тоску по человечности и правде.

Исчезнет всё, что не сумел найти:

Любовь любимой, лёгкую дорогу…

Но не жалею о своём пути.

Он, очевидно, был угоден Богу.

Одна на чужбине

Книжный ряд / Портфель ЛГ / Книжный ряд

Рыбас Святослав

Теги:Катрин Фишер. Эмигрантка Шмидт , или Когда запоют ангелы

Катрин Фишер. Эмигрантка Шмидт, или Когда запоют ангелы. Роман. М.: Русское слово, 2017. 158 с.

Это современный городской роман о приключениях молодой московской учительницы русского языка Елены Кузнецовой в восточноевропейской стране Славии (угадывается Чехия). Он интересен не только острой социологичностью, динамичным сюжетом, знанием реалий эмигрантской жизни. За событийным рядом явственно присутствует исторический фон переломной эпохи, который явлен уже в предисловии, названном «Колесо Хроноса». С первых строк ощущаешь невидимое движение колёс этого божества: «Эта история началась, когда её герои были маленькими детьми и жили в полусказочном государстве, которого уже нет». Отсчёт времени начался. Девочка становится студенткой, учительницей, женой – её жизнь ещё легка и понятна. Школа, деепричастные обороты грамматики, Безухов и Болконский… «Но Хронос уже повернул свои колёса, и прежняя жизнь затрещала по швам». Лена с мужем продают квартиру, уезжают в Славию, муж открывает автомастерскую, быстро прогорает с помощью таких же, как и он, переселенцев. И опускает руки. Он бросает семью, Лена с маленьким сыном остаётся одна. Полная катастрофа.