Литературная Газета - Литературная Газета, 6613 (№ 37/2017)

За пределы себя самого, чтобы волком бежать через лес

На далёкий маяк жёлтых глаз благородной хромающей птицы,

А под утро вернуться босым, наследив в коридоре пустом.

Капли крови не станут вином. Кто-то должен быть найден убитым.

Помни: Стая превыше всего. Одиночки не выживут здесь.

Дом останется в каждом из нас, и когда-нибудь всё повторится...

У тебя будет маленький сын.

Пусть играет с волшебным пером.

Григорий Зингер

***

Стрелка часов – стройна –

ставит на стол печаль.

Чайки наперебой

сизые волны хвалят.

Это твоя страна

на острие меча.

Это строчит грибной

утром стрелецкой хмари.

Выговорись наверх,

лёгкие осуши.

Вынырни из глубин.

Уподобляйся стрелке.

Свеж безымянный век,

шрамы ещё свежи –

время не для любви,

и уж никак – не смерти.

Время считать долги,

время писать не в стол.

Диву даёшься, как

непостоянно время.

Время поверх могил

катится на восток,

время течёт в стихах,

как серебристый гребень,

или стоит – совсем –

именно как сейчас,

чтобы ни «так», ни «тик»

не нагоняли паник.

Стрелка – твой Моисей.

Море – твоя свеча.

Выдохни и лети,

вырвав перо на память.

Ия Нова

(Мария Зинова)

А ты?

Скажи, ты кого-нибудь звал

Неистово, долго, ущербно,

Как будто бы дождик осенний,

Как путь среди скал?

Скажи, ты когда-нибудь шёл

Упрямо, до боли в коленях

Подальше от серых строений,

Пера держа ствол?

Скажи, ты чего-то искал

Безумно, презрев сон и пищу,

Забыв про пробитое днище

И росчерки скал?

Поведай, кого-то любил

До слёз ненавистного виски,

До точки в предсмертной записке,

До шороха крыл?

Признайся, чего-то желал

До следа от злости укуса,

До мольб пред иконой Иисуса,

До свеч и зеркал?

Ответь, ты хоть что-то свершил,

Отдав за любимое дело

Спокойствие духа и тела?

Подумай, ты жил?

Мария Иванова

***

Ничего не нужно обращать в игру,

Всё само обратится в игру.

Хочешь – будешь стоять в углу,

Хочешь – держать иглу.

Хочешь – тебе завяжут глаза

И доверят великий секрет.

Меня во мне различить нельзя,

Потому что меня во мне нет.

А есть сквозь меня текущий поток

И незакрытый шлюз.

Если отпить от меня глоток,

Я не остановлюсь.

Я лечу, сгорая, в чёрную печь,

Коснувшись орбиты мирового зла.

Когда тело даст кислородную течь,

Я стану тем, чем всегда была.

И вездесущие голоса в голове,

Велящие любви переломать хребет,

Более реальны, чем рука в рукаве...

Но менее реальны, чем Бог в тебе.

Даниил Шагин

+ 30

Мне снилось, что уже зима,

И бабочки лежат под снегом,

И снега этого полна

Моя остывшая сума.

Что девочки идут на лёд,

В коньках елозя по бульвару,

И нету больше ни пожаров,

Ни алкашей, ни санитаров,

А только в банке дикий мёд.

Мне постучали глухо в дверь,

Я встал, облившись потом трижды,

Дошёл до двери, «Ах, поди ж ты!» –

Грозил коту, и сгинул зверь.

А я улёгся и опять

Уснул, и инеем покрытый,

Ко мне пришёл январь забытый,

И я представил Рождество,

И стало зябко и светло.

Дёрни стопкран и вернисьВыпуск 11

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Лицей

Теги:Антон Аносов , премия , "Лицей" , поэзия

Антон Аносов

Участник Московского театра поэтов, призёр Международной литературной премии им. С.А. Есенина, лауреат Всероссийский поэтического фестиваля им. М.Ю. Лермонтова «Мцыри» и др.

Никто не забыт, ничто не забыто*

На мраморных плитах, на теле гранита

Бессмертной солдатской наколкой набито:

«Никто не забыт, ничто не забыто».

Мы помним, а значит, не нужно иного –

Две рюмочки водки с кусочком ржаного.

Помянут усопших военных живые

и выпьют за павших сто грамм фронтовые.

За тех, кто домой не дошёл в сорок пятом,

За тех, кто навеки остался Солдатом,

За тех, кто в Афгане, Чечне и Донбассе

Сражался за нас, а не крылся в запасе.

Помянем!

Хотя не смириться нам с этим,

Мы с хрипом и горечью в горле ответим

Голодной войне и погибели сытой:

Никто не забыт, ничто не забыто.

Слова наши бьются усиленным пульсом,

От слов этих каждый вздохнул и очнулся,

Пока не забудем Героев служивых –

Они будут живы! Они будут живы!

Ничто никогда не проходит бесследно,

Ни гибельный выкрик, ни возглас победный,

Ни те, кто Россию наследовал людям.

Никто не забыт,

Никого не забудем!

________________

*

Лозунг солдатам Великой Отечественной войны, который остался достоянием общенародной памяти. Впервые употреблён в стихотворении Ольги Берггольц.

* * *

Стальною нитью поезд строчит

сорочку снежную земле,

иголкой оставляя прочный

двухстрочный тянущийся след.

Машинкой швейной управляя,

портной-закройщик машинист

рубашки нежной окаймляет

низ.

Несётся поезд, бьют колёса,

пургу вздымая под собой

и вырывая ворс белёсый,

торопятся, спешат домой.

Домой депо ждёт экипажи,

родные пассажиров ждут,

портной-закройщик самый важный

тут.

Все эти станции, вокзалы,

соединяет нить дорог,

так, в соответствии с лекалом,

по кромке едет оверлок

и оставляет год от года,

на протяженье сотни лет,

двухстрочный, в снежную погоду,

след.

* * *

Окуривает мысли сигарета,

кружат воспоминанья надо мной,

я вырос в девяностые, там, в гетто,

меня учили всё делить на ноль,

показывали истины на пальцах,

понятные браткам, как дважды два:

мол, если хочешь выжить – надо драться,

но только не сдаваться никогда.

Пропахло это время фимиамом.

Я помню хорошо из детских снов:

Когда мироточАт слезами мамы

у цинковых гробов своих сынов,

бандитские разборки за Рыбвтузом,

подъездных наркоманов, у ларька

селитряные «спелые» арбузы

и старый запорожец Игорька.

Тогда, в разгул коррупции суровой,

в бездарный милицейский беспредел,

родные были живы и здоровы,

и я жил очень просто, как хотел:

резвился во дворе, купался в лужах

и дрался, как учили, – лоботряс.

Но всё же в девяностых было лучше,

душевней было, что ли, чем сейчас.

* * *

Вероломны мобильные гаджеты,

твой айфон – продолженье руки.

Ты забыл его дома, но как же ты

будешь жить целый день вопреки

своим искренним, пылким желаниям?

–На иные проблемы забей,

ведь в пути на работу, в компанию,

по частичке скучаешь своей.

Электричка забита до тамбура,

телефоны гудят тут и там,

спят, укрывшись в карманах, сомнамбулы,