Александр Тарасов - Написанное болью

А этих "страшных" молдавских националистов, которым трусливая Российская армия безропотно позволяла делать с собой что угодно, оказывается, остановить было проще простого - всего-то оказать сопротивление : "Одна из мин, "промахнувшись", угодила в Бендерскую крепость - прямо в склад горюче-смазочных материалов. От мощного взрыва погибло несколько десятков российских солдат. Но армия по-прежнему выполняла приказ и "не вмешивалась". Ближе к полудню начался штурм крепости. Она была подвергнута минометному обстрелу, а следом, преодолевая давно пересохшие рвы, кинулись волонтеры и опоновцы. Российские солдаты и офицеры гибли и получали ранения, выполняя приказ "не стрелять". Наконец, нервы не выдержали. Начали отстреливаться, не дожидаясь приказа из Москвы. Штурмующим явно не хватило решимости и отваги: Штурм захлебнулся" (с. 156-157).

Но, как выяснилось, доблестная Российская армия не только перед вооруженными молдавскими националистами, но и перед безоружными приднестровскими женщинами отступала: ":обезумевшие от ужаса приднестровские бабы в Тирасполе напали на 59-ю стрелковую дивизию 14-й армии. Они заблокировали штаб и танкодром, потребовав оружие. Генерал Неткачев не дал, ссылаясь на приказ Ельцины. Тогда стали оттеснять часовых. Часовые: отступили от складов, и несколько единиц бронетехники попало в руки казакам и ополченцам" (с. 158).

Хотя выполнявший заведомо преступные приказы из Кремля генерал Неткачев и здесь успел по-подлому нагадить: "Уже в бою выяснилось, что добытые в 14-й армии танки совершенно не готовы к боевым действиям. Пулеметы на них отсутствовали, орудия не были пристреляны, системы управления не работали. Обладая новейшим вооружением, Неткачев сделал армию безоружной. Поэтому прямо на парканских улицах, на подступах к мосту через Днестр, местные умельцы ремонтировали технику, приводили ее в боевую готовность и тут же снова отправляли на мост" (с. 158).

Интересно, кстати, что стало потом с генералом Неткачевым? Ведь наверняка вырос в должности, стал большим военным бюрократом. А когда-то офицеры, столь явно лишившие себя офицерской чести, стрелялись:

Книга Бершина ценна тем, что в ней - фактами - развенчиваются мифы. В частности, и миф о "достойном поведении" Российской армии в Приднестровье. И миф о генерале Лебеде, якобы отбившем у молдавских фашистов Бендеры и прекратившем войну в Приднестровье. Миф этот активно насаждал сам Лебедь (в эпоху романа Лебедя с Ельциным этот миф подхватили и пресловутые "демократические СМИ"). На самом деле, как ясно видно из книги "Дикое поле", Бендеры отбили у фашистов сами же бендерчане. Лебедь приехал позже : "Не он, прибывший в Приднестровье уже после бендерского погрома, вел эту войну. Не он ее и остановил. Вся тяжесть войны легла на плечи приднестровских ополченцев, гвардейцев, казаков. Она легла на плечи всего населения, которое не пожелало сдаться на милость национализму. И оно же эту войну остановило - своей отчаянной обороной, своей упрямой жертвенностью. Приднестровцам, в отличие от молдавской армии, было абсолютно понятно, за что они воюют, - за свои дома, за своих детей, за свой собственный мир: когда приднестровские формирования научились воевать и перехватили инициативу, молдавская армия была парализована массовым дезертирством. Все эти факторы со временем войну и остановили. А не политики. И не Лебедь" (с. 186).

История обороны и освобождения Бендер, между прочим, приводит к простому и очевидному выводу: вот так сражаются люди за свои социальные права и интернационалистские идеалы, когда они освобождаются от власти советской "номенклатуры". Это - пример , как надо было рядовым гражданам действовать на всей территории СССР, и пример, каким способом только и можно спасти страну сегодня .

Отдельная очень важная тема, поднятая в книге "Дикое поле" - тема сознательно контрреволюционной, буржуазно-реставрационной, профашистской политики советской "номенклатуры" (КПСС и Советской власти) и стихийного противостояния этой политике "низов" - то есть трудового населения Приднестровья.

Бершин, как я уже писал, не раз отмечал, что "национальным возрождением", то есть фашизацией Молдавии, руководила именно местная "номенклатура" , секретари ЦК, советские министры и генералы, в частности, что президентом фашиствующей Молдавии был первый секретарь ЦК компартии Снегур, а главой христианско-фашистского Народного Фронта - секретарь парткома Союза писателей Молдавии Хадыркэ (с. 61, 75). А молдавским Гиммлером был министр обороны Ион Косташ. "В самом конце мая президент Мирча Снегур под предлогом "обеспечения территориальной целостности" республики передал руководство Министерством внутренних дел и Министерством национальной безопасности министру обороны Иону Косташу. Таким образом твердокаменный "фронтист" Косташ получил в свои руки необъятную власть над всеми силовыми структурами Молдавии, подмяв под себя тоже отнюдь не гуманистов - Плугару и Анточа.

В советское время Косташ дослужился до генеральского звания на посту руководителя ДОСААФ МССР, хотя когда-то закончил военно-воздушную академию. Коммунист. В его характеристике уже перестроечных времен значилось: "Делу КПСС и Советской Родине предан". В феврале 1990-го, накануне выборов в парламент республики, заявил журналисту газеты "Советский патриот", что "целиком стоит на платформе ЦК КПСС по национальному вопросу". Попав в парламент, несостоявшийся летчик заложил крутой вираж в сторону Народного Фронта и вместе с Мирчей Друком в ноябре того же 1990 года организовал карательные экспедиции на Гагаузию и Дубоссары" (с. 149-150).

Ответственность за фашизацию Молдавии, за террор и кровь несет, разумеется, не только молдавская советская "номенклатура", но вся советская "номенклатура" вообще. Это - всего лишь часть совместных коллективных действий советской "номенклатуры" по ликвидации СССР и реставрации капитализма. В случае Молдавии и Приднестровья ответственность за произошедшее делит с молдавской "номенклатурой" и высшая кремлевская "номенклатура" с Горбачевым во главе. "Кишиневскими газетами была пущена "утка", что Приднестровье образовано "рукой Кремля". Если бы! Если бы это было так, тогда, может быть, во время боевых действий 14-я российская армия не пряталась бы за заборами своих воинских частей, а сама ПМР не переживала бы блокаду за блокадой. Действительно, приднестровцы неоднократно, начиная с осени 1990 года, когда появились первые жертвы, ездили в Москву к еще союзным руководителям, просили о помощи. Их даже принял один раз Горбачев. Несколько раз принимал Лукьянов, обещал поддержать. А потом выяснилось, что за спиной преднестровцев он вел совсем иную игру, пытаясь использовать республику в качестве разменной карты на переговорах с молдавскими политиками: Более того, когда в декабре 1990 года депутаты Верховного Совета СССР от Приднестровья Николай Костишин, Борис Палагнюк, Юрий Блохин выдвинули предложение признать ПМССР, Кремль сделал все возможное, чтобы это предложение заблокировать. А ведь это признание могло предотвратить кровь" (с. 85-86).