Александр Тарасов - Творчество и революция – строго по Камю. Постсоветская левая молодёжь в поисках новой культуры и новой идеологии

Затем – в точности, как у Цветкова – инструкция :

«– включайтесь в антикапиталистическое либертарное движение;

– беззастенчиво грабьте своих отцов (в этом нет ничего аморального, ведь частная собственность – ни что иное, как легальная кража);

– инсценируйте собственное похищение с тем, чтобы помочь делу народного освобождения. Капитализм похищает наше время, наши лица, наши творческие силы. Разве эта завуалированная жестокость не «выше» всего, что может измыслить самый жестокий из террористов?

– везде и всюду разоблачайте буржуазные махинации. Инициируйте скандалы и крушения репутаций, поскольку все это льет воду на мельницу истории;

– растлевайте одиозных чиновников взятками с тем, чтобы погубить их».

Подобно «классической» западной контркультуре 60-х годов XX века эта новая контркультура более всего заметна внешнему наблюдателю именно на музыкальной сцене (там с ней легче всего столкнуться «непосвященному»). И так же, как в 60-е «музыка бунта» возвращала эстетическую (и над эстетическую) ценность песне, наполняя ее философским, социальным, политическим содержанием, точно так же этим занимаются и сегодняшние бунтари. И так же, как и в 60-е годы, эти действия отчасти вынужденные : молодежь живет в условиях агрессивно-навязчивого присутствия «попсы» (только в 60-е «попсу» в Штатах называли «музыкой Тин-Пин-Элли»), практически принудительно «записывающейся на подкорку» и отравляющей сознание своими пошлостью и примитивизмом, – и естественным является желание отгородиться от «попсы», создавая и слушая подлинно художественную музыкально-песенную «продукцию». Эта же среда традиционно слушает и классику, но, во-первых, за последние 10 лет страна потеряла своих лучших исполнителей и оказалась не в состоянии подготовить достойную смену, а во-вторых, классическая музыка, как ни крути, не содержит бунтарского заряда и не отвечает на волнующие молодежь вопросы современности. На отечественной рок-сцене у этого поколения есть, конечно, предшественники, по-прежнему вызывающие уважение и оказывающие влияние на творчество современных групп (начиная с исчезнувших групп «Зоопарк» и «Облачный край» и кончая вполне живыми «Гражданской обороной», Умкой (и «Броневичком»), а из более поздних – тем же Александром Непомнящим). Но все-таки Егор Летов и «ГО» – это скорее «заслуженные панки 80–90-х», Умка – певица советских и постсоветских хиппи (к тому же склонная к автобиографической лирике и уходу в контркультурую эзотерику), а Непомнящий чем дальше, тем все больше занимается самоповторами и переписыванием себя раннего, агрессивно-бунтарского, в расслабленно-православном ключе.

Всё прочее, что со времен «перестройки» стало именоваться «русским роком» и что сегодня уже полностью съедено и переварено шоу-бизнесом, превращено в «попсу», в масскульт, у читателей Цветкова и Хомского вызывает отторжение, доходящее до презрения. Некоторые «священные коровы» этого «стада» превращены в объект постоянного издевательства и безжалостного саркастического пародирования. Например, Борис Гребенщиков (над которым зло издевались еще Умка и Непомнящий) является постоянным объектом пародии у групп «Навь» и «Зимовье зверей», а самая распространенная в этой среде презрительная реплика в адрес молодых, но быстро продавшихся шоу-бизнесу исполнителей звучит так: «Такой молодой, а уже шевчук», – что является парафразом известных слов «Такой молодой, а уже сволочь» из знаменитого советского фильма «Начальник Чукотки». Так что очень легко понять, какие чувства у этой молодежи вызывает вчерашний рок-бунтарь Юрий Шевчук. Бюллетень «Духовщина» (№ 2) пишет о Шевчуке так: «Один такой <���…> сначала сделал себе имя и начесал много капусты на антивоенной песне «Не стреляй!» – а потом, став богатеньким и подружившись с «новыми русскими», отправился в Чечню развлекать федеральную оккупационную армию – точь-в-точь как ультраправые деятели Голливуда во время Вьетнамской войны – и отдал своего сына не то в суворовское, не то в нахимовское училище, чтобы из него там воспитывали профессионального убийцу».

Впрочем, и с непосредственными предшественниками эти люди готовы поспорить – но это уже «спор между собою», для «непосвященных» практически незаметный и непонятный. Скажем, если группа «Навь», явно испытавшая сильное влияние Непомнящего, поет «Сегодня такое время, когда понимание чуть важнее любви», нужно быть «внутри», чтобы понять, что это – полемика с уже классическими (для этой среды) строками Непомнящего «Нас спасла бы любовь, добрая собака-поводырь любовь». Нужно быть «внутри», чтобы понимать, что с этими же строками спорит «Sixtynine»: «Я думал, нам нужна любовь, а вышло – нужно нам отчаяние. И оружие».

Очевидно, только эта среда оказалась достаточно интеллектуальной, достаточно талантливой и достаточно самостоятельной, чтобы создать независимую философскую и социально-ориентированную рок-сцену в условиях, когда, как издевательски поет панк-группа «Тараканы», «рок-группа тем лучше, чем глубже спрятан смысл, чем трудней понять». Не случаен тот факт, что когда на 1 Мая этого года КПРФ решила – явно в рамках начавшейся предвыборной кампании – организовать рок-концерт, то, за исключением некоторых «раскрученных» поп-групп (приглашенных явно по недоразумению), на сцене оказались (если не считать пожизненного бунтаря Егора Летова) группы именно из этой, совсем не КПРФовской, а напротив, активно враждебной КПРФ среды: и «Запрещенные барабанщики», и «Sixtynine», и «Эшелон».

Само же пополнение этой среды провоцируется постоянной культурной деградацией страны, постоянным сужением культурного пространства и его примитивизацией, наступлением не просто примитивного масскульта, а самого примитивного: «блатняка» (под «благородным» псевдонимом «русский шансон»), полностью подавившего в провинции всю другую «попсу», предельно глупых телеигр, ток-шоу, скандальных шоу и реалти-шоу, окончательно вытеснивших с телеэкрана хоть сколько-то культурные передачи – при полном попустительстве министра Швыдкого, который сам ведет одно из таких шоу. Читатели Цветкова и субкоманданте Маркоса реагируют на это так: «Когда я слышу министра культуры, моя рука тянется к пистолету» («Час Ноль», № 3); «Вчера города населяли люди./ Сегодня – пьянь, проститутки, торчки./ Где были клубы – стоят теперь бляди./ В библиотеках – бары «братвы»./ Детские книги свезли на помойку./ В нетопленых школах – тупые стада./ И завтра у них – план, клей и койка/ Пьяной «братвы». Вот так города/ Убивают/ Кремлевские боги –/ Убивают/ Тюмень и Ишим,/ Убивают/ Ялотуровск и Тавду,/ Курган и Шадринск,/ Ирбит и Шаим» (песня группы «Остров Долгий», цит. по журналу «Мертвый город», 2002, № 1); «И не надо смотреть телевизор, чтобы ненавидеть все это» (группа «Навь»).