Дмитрий Лукин - Настоящая фантастика – 2017 (сборник)

– Я никого не сбиваю, – улыбнулся Доан. – Как уже было сказано, я лишь наблюдаю. И оцениваю ситуацию.

– У нас великое государство! – воскликнул юноша.

– Замечательно. А чем же оно так велико? Мне это нужно понимать для отчетов. К примеру, вы восстановили покалеченную экосистему?

Юноша почему-то вспыхнул и отвернулся, а пожилой господин без спросу уселся за столик Доана.

– Подумаешь, экосистема. Не так уж сильно она пострадала – это неизменная плата за прогресс. Смотрите глобальнее, молодой человек!

– Хорошо. Как насчет прогресса в медицине? Статистика говорит о множестве неизлечимых заболеваний.

– Климат и микросфера нашей планеты отличается от земной, поэтому многие болезни еще остаются неизученными, и знания, унаследованные от землян, не помогают.

– Да, все это я слышал еще семнадцать лет назад. А как у вас с рабочими местами? Кажется, и с этим имеются проблемы…

– Идет война!

– Когда я был ребенком, Кашинблеск кишел попрошайками. Сейчас их полно и в других городах, уже никто даже не пытается очищать от них улицы во имя статистики.

– Про войну я, кажется, вам уже говорил?

– Да. Ею легко оправдывать все проблемы.

– Позвольте же… Вы ровным счетом не хотите видеть ничего хорошего. А у нас, между тем, прекрасная реформа в системе образования! Мы придаем большое значение воспитанию молодежи, будущего Юстиниании и Феодоры.

– Неужели? А в отчетах написано о пяти закрытых школах.

– Но зато в остальных воспитывают истинных патриотов человеческой расы! Я – профессор Юстинианского Университета, и я лично разрабатывал новейшую систему обучения.

– А я вот помню, как нас учили уважению к первым жителям планеты… – задумчиво протянул Доан.

– А потом они заявили, что мы должны убраться! – вскипел профессор.

– Я готов умереть за свою Юстинианию! – встрепенулся юнец.

– Прекрасно, – Доан сделал большой глоток кофе, задумчиво посмотрел на печенье.

Умереть он готов. Сидя в Кашинблеске, куда въехать и выехать можно только имея личное разрешение мэра города. Либо – быть специальным наблюдателем с Земли. Может, мать юноши и правда серьезно больна, но очевидно и другое – обладала она неслабыми связями, если сумела запереть сыночка в «свободном» граде.

Юноша между тем усиленно пыжился, бросая на Доана гневные взгляды, но в целом выглядел довольно тщедушно. Куда такому оружие? Он ничего крупнее дамской пукалки и в руках-то не удержит.

И хорохорится так смело лишь потому, что точно знает: ему война не грозит.

Доан уже собрался сообщить все это самовлюбленному юнцу, но в эту минуту пискнул его ручник.

Срочное сообщение от секретаря военного министра.

В оном говорилось, что сегодняшнее утреннее заседание по вопросам условий очередного перемирия переносится на завтрашнее утро. Потому как господин Виктор Грант самолично отправился встречать и обустраивать сестру, прибывающую в Кашинблеск.

Доан не мигая смотрел в экран, потом машинально сжевал печенье.

В столице Юстиниании, по долгу службы общаясь с Виктором, он умудрился ни разу не пересечься с его сестрой. Она пару раз пыталась связаться с ним по личному каналу, но он не ответил.

Но его никто не предупредил, что Матильда покинет безопасный тыл и зачем-то приедет в Кашинблеск. Да еще и так скоро.

Семнадцать лет назад

Хрюм избегал людей.

И сейчас Эльфенку это было на руку, хотя, не будь хрюм таким дикарем, сейчас спина бы не болела и жрать наконец бы не хотелось.

Ничейное животное обнаружилось недалеко от свалки, где оно вполне беззаботно бродило, но при виде трех голодных беспризорников кинулось наутек со скоростью, хрюмам не свойственной. В конце Грязной улицы было загнано в тупик, однако умудрилось проскочить у Эльфенка между ног и с визгом понеслось в сторону Зеленого парка.

Эльфенок начал объяснять, что от голода, мол, башка закружилась и в зенках потемнело, но его в ответ – хрясь кулаком по спине и послали прочь. И велели без хрюма не возвращаться.

И вот сейчас Эльфенок уныло наблюдал, как животинка самозабвенно купается в «птичьем» озере, что у края парка. С одной стороны, хороший момент, чтобы поймать. С другой – если кто из отдыхающих увидит его, оборвыша, преследующего хрюма, ему несдобровать…

Вообще-то хрюмы – вполне домашние животные. Да и этот определенно в доме жил – вон как плескается.

Но с голодухи и не такое сожрешь. Да и мама, еще когда жива была, называла хрюмов странным словом «свинья» и говорила, что на ее родине они считались вполне съедобными. Правда, уточняла, что здешние свиньи не совсем те свиньи, что свиньи, – но Эльфенок из ее объяснений понял только одно: ежели что-то съедобное, значит, надо есть! Особенно когда не жрал двое суток.

Но сытым господам этого не объяснишь. А уж если подумают, что на парковую птицу позарился… Ох, что будет. Вон как раз плывет стайка вдалеке, жи-и-ирные, вку-у-усные…

В общем, лучше дождаться, пока свинья вымоется и уйдет в глубину парка, а вот там… Там она затеряется среди деревьев. Или выскочит на тропу с людьми. Нет, лучше сейчас. В крайнем случае, скажу, что это – мой хрюм, и я его купаю.

Эльфенок подкрался к кромке воды, осторожно шагнул. И одним прыжком навалился на хрюма. Неужели? Удача? Хрюм забился у него в руках, а Эльфенок не мог поверить своему счастью.

– Ты что делаешь, малявка? – раздалось за спиной.

Эльфенок вздрогнул, но хрюма не выпустил. Тем более что голос был девчоночий и знакомый.

Он обернулся.

На берегу стояла все та же девчонка. Сегодня на ней был короткий комбинезон из серебристой плотной ткани и синяя футболка, волосы убраны в два пышных хвоста. Девчонка смотрела на Эльфенка злыми глазами.

– Я тебе не малявка, ясно? Мне тринадцать. Через месяц, – зачем-то сообщил Эльфенок. – И вообще, я тут хрюма купаю. Они купаться любят, чтоб ты знала.

– Врешь ты все, – процедила девчонка. – И про тринадцать лет, и про хрюма.

– Они купаться любят!

– Вы их едите! Мне брат рассказал. Когда мой собственный хрюм сбежал. Его вы небось тоже слопали, да?

В ее глазах кипела ярость, но одновременно блестели слезы.

– Отпусти его! Немедленно! Я… Я взрослых позову.

– Да что ты понимаешь, – заорал он ей в лицо. – Если я вернусь без этой свиньи, меня Горелый из банды вышвырнет, а значит, я один останусь. Ты хоть понимаешь, как это? Ты хоть знаешь… Ты ничего не знаешь, завтракала сегодня, да?

Эльфенок задыхался от возмущения и унижения перед этой чистенькой фифочкой. Зачем он вообще на нее время тратит? Пока она кого-то позовет, он убежит.

– Я дам тебе деньги, – быстро сказала девчонка, смахнув слезы. – За хрюма. Купишь еды и принесешь своему Горелому. Вот, – она сунула руку в карман комбинезона, достала смятые бумажки и слегка попятилась, – мне родители дали на мороженое и качели всякие. Скажу, что покаталась. Отпусти его, и они твои.