Н. Чернышевский - Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 2. Статьи и рецензии 1853-1855 - 1949

Без этих приготовительных знаний филологическое образование так же невозможно, как знание дифференциального исчисления без знания алгебры.

Но мы говорили только об одной стороне нового метода, филологической; а он имеет и другую сторону — философию языка, оракулом которой является Беккер. Для решения того, какая степень умственного развития требуется от человека, желающего сделаться учеником Беккера, довольно сказать, что учение Беккера о языке есть приложение к фактам языка философской системы Гегеля, которую понимать начинают только взрослые люди, да и то получившие прочное философское образование. Мы имеем основания предполагать, что многим из мнимых последователей Беккера эти слова покажутся удивительною новостью. В таком случае советуем им ближе познакомиться с системою, о которой мы говорим. Поняв ее, они увидят, что до того времени не понимали Беккера, учение которого остается пустою и бесполезною формою для людей, не знакомых с Гегелем. Этого достаточно, чтобы показать, до какой степени беккерова система может войти в круг общего образования. Теперь надобно было бы сказать о степени ее основательности. Но людям, знающим современное положение философии, не нужно объяснять, что система Гегеля не удовлетворяет современным понятиям, и что вместе с ее распадением и беккерова система потеряла право считаться непреложною.

Наконец, оставляя в стороне вопрос о возможности, взглянем на пользу или цель этого стремления. Для чего нужно вводить философско-филологическое направление в первоначальное изучение грамматики? Для того, чтобы под формою грамматики учить детей филологии? Но филология такой же специальный предмет, как изучение восточных языков, и если не для чего желать, чтобы все мы выучились говорить по-арабски или по-персидски, то столь же напрасно желать дать всему обществу филологическое образование.

Или филолого-философские тонкости будут благотворною

гимнастикою для ума? Но гимнастика должна быть соразмерна силам упражняемого в ней. Нельзя заставлять малютку бегать в латах Орланда или Амадиса Гэльского: он падет в них, будет лежать неподвижно. И разве в системе общего образования мало предметов, считаемых превосходною гимнастикою для ума? Таковы *все предметы, доступные детскому уму и не лишенные внутреннего смысла.

Но, заговорившись о методе, мы еще не коснулись книжки, изданной г. Классовским. Мы должны сказать, что эта книга прекрасна. Автор несомненно доказывает свои глубокие филологические познания изложением, которое отличается глубиною и ясностью, и также многочисленными цитатами. Назовем хотя немногих из огромного числа авторов, которых сочинения он приводит: Гумбольдт, г. Буслаев, Кюнер, г. Лавровский, г. Костырь, г. Борисов, г. Перевлесский, Кур-де-Жебелен, Беккер, Фатер, Потт, г. Шафранов, Tanne, Миклошич. Кроме того, г. Классов-ский очень часто цитует самые источники: латинских и греческих писателей, наши летописи и старинные грамоты и проч. Таким богатым запасом эрудиции могут гордиться немногие из наших филологов, и неудивительно, что г. Классовский не только прекрасно излагает результаты, уже приобретенные наукою, но и движет науку вперед, предлагая вниманию специалистов новое определение видов глагола.

Очерк истории императорского Гатчинского сиротского института. Составлен П. Гурьевым, инспектором классов при том же заведении. Спб. 1854.

Очерк этот чрезвычайно заметно проводит резкую черту между состоянием учебной части института до 1848 и с 1848 года.

Объясняется это приложенным к нему списком под буквою В.: «список инспекторам классов Гатчинского института»… 4, надв. сов. Гугель, с 1830 по 1841 год, 5, надв. сов. Станкевич, с 1841 г. по 1848. 6, колл. сов. Гурьев, с 1848 по настоящее время».

К этому прибавить можно только, что Гугель был одарен истинно замечательными педагогическими способностями, как известно всем, н что если можно говорить о его недостатках, то лучше всего предоставить другим говорить о собственных наших достоинствах.

Отчет императорской Публичной библиотеки за 1854 год

Спбург, 1855.

Просвещенная и неутомимая заботливость нынешнего начальства императорской Публичной библиотеки, с одной стороны, об увеличении драгоценного умственного капитала, в ней хранящегося, и о приведении в известность этих богатств, с другой сто-

роны, о доставлении публике всевозможных удобств пользоваться ими, принося огромную пользу и библиотеке и публике, сообщает важность и ежегодным отчетам библиотеки, из которых в каждом заключается много известий о приобретениях этого важнейшего архива науки в России и новых мерах к усовершенствованию его устройства. Перечисляем главнейшие из фактов, представляемых отчетом библиотеки за истекший год.

Важность такого учреждения, как императорская Публичная библиотека, делает необходимым собрание материалов для его истории. Потому в прошедшем году соединены в одну коллекцию все сочинения, изданные библиотекою или касающиеся ее истории. Две другие коллекции составлены: 1) из книг гражданской печати при Петре Великом и 2) газет, выходивших в его царствование. Первая коллекция состоит из 111 нумеров, в числе которых находится «Геометріа славенскі вемлемеріе іэдадеся ново-тіпографским тісненіем», конченная печатанием «Въ лето міроэда-ніа 7216. От рожества же бога слова 1708. Індікта первого, мѣсяца Марта» — первая, как теперь открывается, книга гражданской печати, потому что «Пріклады как. о пішутся комплементы разные на немецкомъ языкѣ», считавшиеся доселе первою гражданскою книгою, кончены печатанием только «месяца Апрілліа» того же года. Газеты царствования Петра Великого есть в библиотеке за все годы, но совершенно полны экземпляры их, по особенному счастию, именно только за самые редкие годы их издания: 1703–1706. По 1710 год они печатались церковным шрифтом; первый из находящихся в библиотеке нумеров гражданской печати — 8 февраля 1710 года. Первые годы газет (до 1711 года) печатаны в Москве; первый, сколько известно, нумер, вышедший в Петербурге, — 11 мая 1711 года. Рядом с петровскими газетами и книгами выставлена карта той же эпохи: «Размѣрная карта часті в начале Балтіского моря начинающаяся от Броклома, даже до Стрелны, иді> же Ост Ѳинскіи и от Парны даже до Шлотбурга». — Это лучшая из тогдашних карт.

Кроме того, по окончательном разборе книг и рукописей поступившего в библиотеку Древлехранилища г. Погодина, все они отличены надписями на переплетах. Наконец, с 1854 заведена, по высочайшей коле, особенная книга для записывания приношений библиотеке.

В числе приобретений библиотеки, кроме изданий, присланных правительственными местами, заграничными учеными учреждениями и поступивших по правилу ценсурного устава, особенно важны пожертвования частных лиц; возрастающая цифра их свидетельствует о том, что сочувствие к Публичной библиотеке продолжает усиливаться в обществе. В 1853 было пожертвовано 115 лицами 2 230 томов, а в 1854 году 138 лицами — 5 059 томов. Особенно значительны были в прошедшем году приношения гг. Аделунга (1 495 томов), Греча, Малышевича, Бунге, Добро-