Н. Чернышевский - Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 2. Статьи и рецензии 1853-1855 - 1949

вича, Погодина, Прянишникова, Беккера, Деми, Геннади, Булича, Поленова, кн. Одоевского. В числе пожертвованных книг очень многие принадлежат к числу драгоценнейших библиографических редкостей.

Покупки книг на иностранных языках были также многочисленны; наиболее обогатились ими в прошедшем году отделение, посвященное изучению России, и отделение математикоестественное. Из числа чрезвычайно редких купленных книг заметим «Краткую Историю Московии», Brief History of Moscovia, Мильтона (Лондон, 1б28 года). Кроме того, библиотека занималась составлением самой полнейшей коллекции всего, печатаемого в Европе и в Америке относительно нынешней войны.

Из рукописей, поступивших в библиотеку, важнейшие: 1) великолепное евангелие на греческом языке, XII века (пожертвовано г. Титовым). 2) Минея праздничная (на славянском языке) XIV века (пожертвована г. Палаузовым). 3) Описание в лицах бракосочетания царя Михаила Федоровича с Евдокиею Лукьяновною Стрешневою, современная рукопись, очень любопытная по своим рисункам. 4) Мемуары шведского генерала графа Спрснгспортена, имеющие важность для истории шведских войн.

5) Собственноручный дневник (на франц. языке) Л. И. Голенищева-Кутузова за годы 1806–1820, 1823–1828 и 1831–1843, всего 34 книжки, которые некогда будут очень любопытным материалом для истории нашего времени. Общая цифра приобретений библиотеки в 1854 году была: печатных книг 13 816 томов (из того числа 5 509 пожертвованы и 5 420 куплены); географических карт 93, гравюр 525, музыкальных пьес 422, рукописей и автографов 162 и проч.

Многотрудное и громадное дело составления каталогов библиотеки продолжается с быстротою, какая — только возможна при подобной работе, необходимо требующей годов; всего в течение четырех предшествовавших лет, со времени утверждения правил, составлены каталоги 253 000 томов. По многим важным частям каталоги уже окончены, и между прочим, каталоги: 1) Альдии-ских изданий, коллекция которых очень богата редкзетями; 2) два каталога дублетов, назначенных в продажу; 3) коллекции замечательных переплетов (эти три каталога составлены библиотекарем г. Мипцлафом); 4) алфавитные каталоги иноязычных сочинений о России, коллекция которых в библиотеке чрезвычайно богата.

В прошедшем году библиотека издала новое тиснение «Ведомостей» 1703 года, о котором «Современник» уже говорил подробно (1855, № III, Библиография); это издание было подарком Московскому университету в день его юбилея.

Число посетителей библиотеки в 1854 году было 20 645 (в 1853—17 897) — В чтение истребовано книг: па русском

языке — 24 137, на иностранных языках— 10 338 томов; все-

го 34 475 (в 1853 г. — 32 345) — такое приращение свидетельствует, по замечанию отчета, о том, что занятия в библиотеке с каждым годом становятся обширнее и библиотека приносит более пользы, главною причиною чего, прибавим мы, надобно считать удобства, которые находят для своих занятий по£етители библиотеки.

Харьков. 1854.

Не скроем от читателя, что мы взялись за эту книгу с великими опасениями. Мы ожидали, что, по примеру других более или менее ученых изыскателей, трактовавших в последнее время о просвещении в древней Руси, автор будет доказывать, что при Владимире Мономахе или Иоанне Калите существовали на Руси учебные учреждения, подобные нынешним гимназиям, лицеям, университетам; что у нас процветало в XI–XIII веках изучение французского и немецкого языков, не говоря уже о латинском и греческом; что у нас ученым образом преподавалось тогда римское право, как в Болонье, медицина, как в Салерно, даже, по всей вероятности, органическая химия по системе Либиха и электромагнетизм, по понятиям Фареде и Араго '. К счастию, ничего подобного автор не утверждает. Здравый смысл спас его от поразительных открытий, которыми столько раз удивляли нас в последнее время. Но, к несчастию, автор не мог найти решительно никаких определенных известий о предмете, который должен был составить содержание его книги. Потому его книга осталась совершенно без всякого содержания. В ней говорится об училищах, но говорится о них — ровно ничего, потому что ровно ничего нельзя сказать о них. Впрочем, ни нашей радости, ни нашего сожаления не должно понимать в безусловном смысле. Мы радуемся скромности выводов только потому, что ожидали найти гораздо больше и гораздо больших преувеличений, а не потому, чтоб автор был совершенно чист от желания преувеличить. Не должно также думать, чтоб источники не доставили автору ни одного указания об училищах, — он не преминул привесть известное место из летописи, что Ярослав в Новгороде «собра от старост и поповых детей 300 учити книгам» — итак, мы жалеем не о том, что автору не попалось решительно ни одного факта, а только о том, что этот единственный факт его книги был уже более 300 000 раз приведен в других книгах и потому лишился своей свежести и завлекательности. Нам кажется, что о предмете, столь богатом, можно было написать разве три строки: «Ярослав, по словам летописи, собрал и т. д.; нет сомнения, что и после на Руси были люди, умевшие читать и писать; потому несомненно, что на Руси учили читать и писать; а более об этом ничего неизвестно». Но автор нашел средство написать около двухсот стра-

689

44 Н. Г. Чернышевский, т. II

ннц. Интересно будет читателям узнать, каким образом. Вот каким. Все, что ему вздумается, он выписывает из летописей и других памятников русской литературы, и во всем открывает признаки великого факта, что некоторые люди на Руси знали грамоте, открывает, произвольно толкуя все места в желаемом смысле. Главнейшее средство для этого дает глагол «учити», который значил не только учить, но также поучать, назидать. Все места, свидетельствующие, что пастыри церкви назидали свою паству в благочестии и благонравии, перетолковывает он в том смысле, что они заводили училища и были наставниками в качестве школьных учителей, а не в том качестве, как повсюду и всегда каждый священник назывался наставником своей паствы. Между тем во всех случаях очевидно, что говорится не о школьном учении детей, а о благочестивом назидании взрослых. Но остается несколько мест, говорящих действительно об учении грамоте, и надобно видеть, как пользуется ими автор. Так, например, в «Степенных книгах» говорится, что митрополит Михаил советовал «давать каждому ученику урок по его силам» — ясно, что эти слова показывают (если только они действительно принадлежат Михаилу, а не составляют позднейшую вставку), что дело идет не о правильных школах, где много учеников и невозможно проходить с каждым особенный курс, а о том домашнем обучении, когда учитель занимается с двумя или тремя учениками, из которых каждому задает особые уроки. Но г. Лавровский, основываясь на этих словах, готов предполагать, что ученики делились на отделы по успехам, что в наших старинных школах было разделение по классам, между тем как даже неизвестно, существовали ли школы или дело ограничивалось только домашним обучением, что и гораздо вероятнее. Мало того, он даже утверждает, будто бы у нас были школы, в которых содержались воспитанники; он даже полагает, что у нас учили в школах грамматике! На чем все это основано? Решительно ни на чем. Так вздумалось предположить автору. Подобным-то способом пишутся большие ученые трактаты о предметах, о которых нельзя сказать двух слов.