Фернан Бродель - Игры Обмена. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XIII вв. Том 2

На мой взгляд, с исторической точки зрения говорить о рыночной экономике следует с того момента, когда появляются колебания и согласованность цен на рынках какой-то данной зоны; явление тем более характерное, что происходит оно в рамках разных юрисдикции и суверенитетов. В таком смысле рыночная экономика существовала задолго до XIX и XX вв., будто бы единственных, по утверждению У. Нила 307, которые знали саморегулирующийся рынок. Цены колебались со времен античности, а в XIII в. они колебались уже как [некое] целое по всей Европе. Впоследствии согласованность проявится еще ярче, в пределах все более и более узких. Даже крохотные местечки района Фосиньи в Савойе XVIII в. — высокогорной местности, мало способствующей контактам,— знали определенное колебание своих цен на всех рынках района от одной недели к другой, в зависимости от урожаев и потребностей, в зависимости от спроса и предложения.

Сказавши это, я отнюдь не утверждаю, будто эта рыночная экономика, близкая к конкуренции, покрывала всю экономику, совсем наоборот! И сегодня ей это удается не больше, чем вчера, хоть и при совершенно иных масштабах, и по совсем другим причинам. В самом деле, частичный характер рыночной экономики может зависеть либо от значительности сектора натурального хозяйства, либо от власти государства, которое изымало часть продукта из торгового обращения, либо в такой же мере, или еще более, от весомости денег, которые тысячами способов могли искусственно вмешаться в ценообразование. Таким образом, рыночная экономика могла подрываться снизу или сверху, в экономиках отсталых и весьма передовых.

Что достоверно, так это то, что наряду с «не рынками», столь дорогими сердцу Поланьи, всегда имелись также и чисто торговые обмены, какими бы скромными они ни были. Рынки, даже незначительнее, очень давно существовали в рамках деревни или нескольких деревень; рынок мог тогда представать как странствующая деревня — подобие ярмарки, своего рода искусственный и бродячий город. Но важнейшим шагом в этой нескончаемой истории было в один прекрасный день присоединение до того времени небольших рынков городом. Город поглотил рынки, увеличил их по своему размеру, даже если сам он в свою очередь подчинился их закону. Самое главное — это наверняка включение в экономический кругооборот тяжелой единицы — города. Городской рынок будто бы изобрели финикийцы 308 — это вполне возможно. Во всяком случае, почти современные им греческие города все устроили рынок на агоре, своей центральной площади 309; они также изобрели, или по меньшей мере распространили, деньги, самоочевидный «расширитель» рынка, если только не обязательное условие (sine qua non) его деятельности.

==219

310

См .:Mauss M. в : "Annales E·S.C", 1974, p. 1311—1312.

Греческий город знал даже и крупный городской рынок, тот, что снабжался издалека. Мог ли город поступать иначе? Вот он, город, неспособный с того момента, как он приобрел определенный вес, жить за счет своей прилегающей деревенской округи, зачастую каменистой, сухой, неплодородной. Обращение к услугам ближнего было неизбежно, как это было позднее в городах-государствах Италии начиная с XII в. и даже раньше. Кто будет кормить Венецию, коль скоро самое большее, чем она издавна располагала,— это были скудные огороды, отвоеванные у песка? В более поздний период торговые города Италии, чтобы взять под контроль протянувшийся на большие расстояния кругооборот дальней торговли, преодолеют стадию крупных рынков, создадут действенное и как бы повседневное оружие в виде сборищ богатых купцов. Разве Афины и Рим не создали уже более высокие уровни — уровни банков и собраний, которые можно было бы определить как «биржевые»?

А в целом рыночная экономика будет формироваться шаг за шагом. Как говорил Марсель Мосс, «это именно наши западные общества совсем недавно сделали из человека экономическое животное» 310. И к тому же нужно еще договориться относительно значения слов «совсем недавно».

МОЖЕТ ЛИ БЫТЬ СВИДЕТЕЛЕМ НЫНЕШНЕЕ ВРЕМЯ?

311

Galbraith J. К. The Affluent Society (V ed.). L.,1969 (французское издание 1974 г.).

Эволюция не остановилась вчера, в прекрасные дни саморегулирующегося рынка. На огромных пространствах планеты и для огромных масс людей социалистические системы с авторитарным контролем над ценами положили конец рыночной экономике. Когда последняя сохраняется, ей приходится искать обходные пути, довольствоваться крохотной сферой деятельности. Этот опыт, во всяком случае, кладет конец — и не единственный! — той кривой, что рисовал заранее Карл Бринкман. «И не единственный» — потому что в глазах некоторых сегодняшних экономистов «свободный» мир познал странную трансформацию. Возросшая мощь производства, тот факт, что люди многочисленных наций — разумеется, не всех — миновали стадию нехваток и нищеты и не испытывают серьезного беспокойства за свою повседневную жизнь, удивительное развитие крупных предприятий, зачастую многонациональных,— все эти изменения опрокинули старинный порядок короля-рынка, короля-клиента, имевшей решающее значение рыночной экономики. Законы рынка не существуют более для крупных предприятий, способных своей высокоэффективной рекламой оказывать давление на спрос, способных произвольно устанавливать цены. Дж. К. Гэлбрейт недавно в очень ясной книге описал то, что он называет индустриальной системой 3". Франкоязычные экономисты охотнее говорят об организации. В недавней статье в газете «Монд» (29 марта 1975 г.) Франсуа Перру даже дошел до утверждения: «Организация — это модель, намного более важная, нежели рынок». Но рынок сохраняется — я могу пойти в лавку, на обыкновенный рынок и там «опробовать» свое весьма скромное королевское достоинство

К оглавлению

==220

312 Galbraith J. К. Op. cit., p. 22.

313 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 385.

клиента и потребителя. Точно так же для мелкого производителя — возьмем классический пример изготовителя готового платья,— повелительно вовлекаемого в борьбу с многочисленными конкурентами, закон рынка продолжает существовать в полной мере. Разве Дж. К. Гэлбрейт не задавался целью в своей последней книге изучить «весьма подробно существование рядом мелких предприятий — того, что я называю рыночной системой,— и системы индустриальной» 312, прибежища крупных предприятий? Но Ленин говорил примерно то же самое по поводу сосуществования того, что он называл «империализмом» (или монополистическим капитализмом, родившимся в начале XXв.), и простым капитализмом, успешно действующим, как он полагал, на конкурентной основе 313.