Литературная Газета - Литературная Газета, 6600 (№ 22/2017)

Так повелось до сих счастливых пор,

Что на раскосой лавочке соседа

Намёком на возможный разговор

Всегда черствеет край ржаного хлеба...

Придворный ветер крутит пируэт –

Предвестник миротворного заката...

И тёплый свет... эфирный... тихий свет

Не пропускает время невозврата...

Всё обличается

Хутор... Ни зги... луна хрусталём на сколе...

Всё в единении около и кругом...

Сопоставляя вечное и мирское,

Вижу истоки первого во втором...

Как для ворот надёжная крепь – засовы,

Сомкнутость губ – защита от голытьбы...

Тщетно перечит ветру дымок костровый,

Тщетно перечит случаю дым судьбы...

Листья на землю... милость? да нет– излишки...

Так подаёт рука во искýп грехов!

Как во дворе лежат про запас дровишки –

Так про запас наломано в жизни дров...

Белью пробилась в сумраке паутина...

Так в завитках проявится седина...

После мороза меньше горчит калина –

После несчастий меньше горчит вина

Темень в прозрачный свет облечётся утром...

Близок рассвет... луна округлила скол...

Стыло... всё та же глушь...

и всё тот же хутор...

Вечное продолжает себя в мирском...

От уныния

С одного начинаясь истока,

Наперёд забегаем чутьём.

Только плод... что поспел прежде срока,

Не дозреет до лучших времён...

Отпускаются в реку веночки,

Так в историю пущены дни...

Но однажды меж суетным прочим

Встречной былью вернутся они…

Что хранить прозапасом под солнцем?

Сходит страсть и румяность ланит...

Сколько в теле души – изойдётся,

Как ты плоть не носи – изболит...

Чем насытиться, как разодеться?

Всё ж важнее в мирской маяте

Возлюбить символическим сердцем

Удивительность жизненных дел!

Откровенность в любви не постыдна,

Сокрушает упадочность чувств!

Так, здоровому духу обида,

Что ладоням терновника куст...

А несчастному много ли проку?

Поклубит да исчезнет, как тень...

Виноград, позабытый в испёку,

Иссыхает до самых костей...

Становятся старыми добрые времена...

Костры согревали!.. и...

будто цвели в улыбке!..

Огонь мастерски разукрашивал угли в медь...

В прозрачности жара плыли родные лики,

Пусть мельком, но верилось: будет тепло и впредь!

* * *

В пригорстках из леса носил землянику папка,

И сок послевкусием долго во мне тонул...

В глаза вопрошала: «А будет ли так же сладко?»

И зрела надежда на грани отцовских скул...

Лелеяла мама... я улыбалась маме!

Щекою впадала в ладонь и цвела от чувств!

Глаза закрывались... мягче не будет длани?!

В висках трепыхал живительно мамин пульс..

Нет... в детской наивности мало пустой тревоги...

В глубинах наития чует дитя сполна:

Чем дальше по жизни – тем более путь пологий,

Становятся старыми добрые времена...

Лёгкая на помин

Это не грусть – мольба: И да продлится жизнь!

Не отлагая к новорождённым зависть,

Вас о любви прошу: что ни слеза – Аминь!

То не конец времён, но уже не завязь..

В счёте своих гостей помните обо мне,

Располагая точным числом приборы!

С лёгкостью на помин я появлюсь извне,

Чтобы вовлечься в праздные разговоры...

Не гравируйте слов клятвенных о душе:

«Любим... Скорбим... Помним...» и «Не оставим»!

Не предрекайте мне благо на рубеже Инакожизни...

Что мне без вас?!. не с вами?!

Что без меня падёт, канет, сойдёт на нет?

Что не продолжит быть, как бывало прежде,

Свитой в последний путь не побредут во след

Верные и встречавшие по одежде...

И не желаю знать, как иссякает прыть,

Как благосклонно смертный прощает смертность!

Мне ли о вечном мнить, вам ли меня судить,

Коли слюбилось с жизнью, с судьбой стерпелось!

Вся моя власть: трепать пламешки свеч ночных,

Выдохом полошить произвольность дымки...

Музыку исчерпав лишь до глубин своих,

Сдерживать указательным ход пластинки...

Это не грусть – мольба: И да продлится жизнь!

Не отлагая к новорождённым зависть, Вас о любви прошу:

что ни слеза – Аминь!

То не конец времён, но уже не завязь.

К отцу

Вот и я... принимай отдушину!

Снисходительно... будто не ждал...

...Ты не знаешь... (оно и к лучшему),

Как давно я по нашим местам

Исходилась вокруг да около,

Крестным ходом, босою стопой,

Глазу памятно... сердцу дорого

Всё!.. в чертогах любви родовой!..

Мудренеешь... вихрами серенький,

Да и карие стали бледней...

Однокровные собеседники,

В откровениях душу излей!

Оправдайся... поверю на слово!

Повинись! Зарекись! Укори!

От глубинного и до праздного

Исповедай судьбу изнутри!

В тесной кухне горят конфорочки...

На столе чёрно-белый портрет...

И сквозит... из открытой форточки

Неозвученный наш тет-а-тет...

Пред собой

Пред собой бескомпромиссно честна,

Оборачиваясь памятью вспять:

Быстротечность... круговерть... суета

Ни прибавить ничего, ни отнять...

Я в погоне за ветрами скора,

Мне забота: чтобы всё про запас!

Лжебогатство во главенстве угла...

Только радости немного для глаз...

А за всё платить посильной ценой...

И в расчётах бытие мудрено:

Бьётся голубь головой о ладонь...

В благодарность за сухое зерно...

Как дожить до оловянных седин –

Так в беде не замечаю часов...

Как легка былая боль на вспомин –

Так недолго помню запах цветов...

Пред собой бескомпромиссно честна,

Оборачиваясь памятью вспять:

Величайшая, но всё ж – суета

Скоротечная, но все ж – благодать!..

Нормально всёВыпуск 5

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Лицей: финалисты

Теги:премия «Лицей» , Аида Павлова , проза

Этой публикацией мы начинаем знакомить наших читателей с произведениями финалистов литературной премии «Лицей», инициированной компанией «Лотте». Цель премии – поддержать молодые таланты. Когда номер увидит свет, уже будут известны победители премии. Но мы считаем, что все финалисты достойны самого пристального внимания, и в ближайшее время нашим читателям представится возможность увидеть творческие лица тех, кто уже совсем скоро будет определять мейнстрим современной русской литературы.

Аида Павлова

Отрывок из романа

В вагоне метро в шесть утра пахнет сладковатой блевотиной и хлоркой. На полу высохшие подтёки от разлитого накануне пива. Понедельник, в котором всё всегда не так. Понедельник вообще тяготеет к нигилизму: ничего не хочется делать, а хочется отрицать реальность, накрывшись тёплым одеялом, и спать, счастливо забыв про будильник. Но я прусь на репетицию к семи утра, впрочем, как обычно.

В трясущемся вагоне метро я гляжу на угрюмые лица таких же ранних пташек. Вот женщина с лицом измятой простыни. В её маленьких глазках застыла стальная ненависть ко всему, чтобы ни происходило вокруг неё. Вот мужчина с лицом Марса. Не бога войны, естественно. А планеты – такой же красный и в рытвинах. Он ест с невероятным для шести утра аппетитом сырную слойку, купленную тут же, в переходе метро, и от этого всеобъемлющего запаха мне хочется наблевать прямо ему под ноги. Сырная вонь проникает под мой пуховик, пробирается под него, чтобы уютно обосноваться в петлях шерстяного свитера. Несколько минут я фантазирую, как подхожу и одним точным движением руки загоняю остатки слойки в раскрытую пасть мужика, как он давится и хрипит, но никто не придёт ему на помощь. Как обычно, все пассажиры отведут глаза в сторону или притворятся спящими. Московское метро – царство равнодушных. В самом конце вагона едет ещё один мужчина, в чёрном бомбере и маленькой чёрной шапчонке, элегантно нахлобученной на самую макушку его головы неправильной формы. Мужчина играет на смартфоне в какую-то увлекательную игру, вроде пузырей или шариков. Скорее всего, это доблестный сотрудник ЧОПа отправляется на смену или едет с неё – без разницы. На его дебелом лице не проблескивает и тени эмоции. Я думаю: «Как же я всё это ненавижу». Думаю так, без конкретной привязки к поедателю сырных слоек или охраннику, или к даже замученной жизнью женщине. Это просто утро понедельника, это просто метро.