Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Покается ли еврейство, бия себя в грудь и посыпав главу пеплом, покается ли оно в том, что такой-то и такой-то грех свершили сыны Израиля в большевистском безумии? Пред евреями стоят два пути: один путь – покаяния, другой – отрицания, обвинения всех, кроме самих себя. И от того, каким путем они пойдут, зависит их судьба.

Неужели же эта «Пытка страхом» не укажет им истинного пути?…»

Разумеется, все эти вопросы остались без ответа и до наших дней. Это в теории. На практике же, как совершенно верно пишет Островский, «еврейские трудящиеся массы ответили на это провокационное выступление массовым переходом на сторону Советской власти. «Пытка страхом» и погромный террор только усилили тягу еврейского пролетариата к коммунизму, и вместо всенародного покаяния, которого Шульгин требовал, еврейские массы, в особенности их рабочий авангард, усилили свою борьбу против кровавого режима – буржуазно-помещичьей клики».

Чрезвычайно характерной представляется в данной связи метаморфоза, произошедшая с кадетской партией, которая на всех белых фронтах России превратилась в главную антибольшевистскую политическую партию, в главного непримиримого противника большевиков [293]. Мы помним, что от создания и по крайней мере до Октября 1917 года кадеты к своим главным задачам причисляли борьбу за равноправие евреев, были главными защитниками их интересов и пользовались поддержкой еврейства, в том числе финансовой. Свой партийный официоз «Речь» сами же кадеты именовали «еврейской» газетой, по свидетельству Ариадны Тырковой. Какую же невообразимо радикальную эволюцию надо было проделать кадетам, чтобы, как пишет Островский, на своей конференции, состоявшейся в Харькове 19 ноября 1919 года, «т. е. в самый разгар погромной вакханалии», взять Добровольческую армию «под свою защиту и в то же время довольно недвусмысленно пригрозить еврейскому населению ужасными последствиями, если оно не удержит свои революционно-настроенные элементы от активной поддержки большевистского движения. «Российское еврейство должно понять, что если оно не станет определенно за полную и безусловную поддержку национальной диктатуры и «Добровольческой» армии, которые восстановляют русскую государственную жизнь, то для него нет спасения». Таков подлинный текст принятой резолюции».

Но и шульгинский призыв, и кадетская декларация так и остались гласом вопиющего в пустыне и не возымели желаемого действия. Отношение евреев в целом к Белой армии, к белогвардейцам в условиях русско-еврейской войны оставалось неизменным, зеркально отражая отношение контрреволюционеров к евреям. Бывали, конечно, исключения: мы порой встречаем еврейские фамилии не только среди офицеров Доброармии, но даже среди героев Гражданской войны с белой стороны. Любопытным свидетельством является редчайшее литографированное издание «Трехцветный флаг. Победная песнь Добровольческой армии» (Ростов-на-Дону, 1919), где слова князя Ф. Касаткина-Ростовского положены на музыку, сочиненную Мироном Якобсоном для голоса и рояля [294].

Однако в целом, как справедливо отметил еще Иосиф Бикерман, «для еврея белая армия – банда разбойников, слово белый равно слову жидорез» [295].

Как показано выше, евреев громили все участники Гражданской войны. Абсолютно ясно, однако, что в общем и целом для советской власти любой еврейский погром противоречил самой ее сути и ее суровым постановлениям и был нечем иным, как «эксцессом исполнителя», что называется. И что она, осуществляя себя, боролась с антисемитизмом как в теории, законодательно, так и на практике, не стесняясь самых крайних мер.

Совершенно иначе обстояло дело в Белой армии, ибо, как писал тот же Бикерман, для любого контрреволюционера-белогвардейца было очевидно, что «контрреволюция и евреи – два враждебных лагеря, и на войне как на войне».

Вышеописанными погромами история русско-еврейских отношений на территории ВСЮР и других белых армий не ограничивалась. Поэтому представляется, что реальное число жертв еврейских погромов, совершенных, в частности, чинами Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) в годы Гражданской войны, – вопрос непростой и важный. Ему посвящены работы Александра Аркадьевича Немировского, чьи обширные критические рецензии на книгу Будницкого размещены в Интернете под псевдонимом «Могултай». Сравнительно с книгой Будницкого, отзывы Немировского имеют абсолютное преимущество как по качеству и количеству источников, так и по критическому к ним отношению, чем и объясняется мое предпочтение в поисках фактуры. Поскольку обе работы этого автора взяты из Интернета [296], я не даю ссылок на каждую цитату, но ручаюсь за точность цитирования.

Немировский полагает, что оценки количества жертв погромов в литературе неоднократно и значительно завышались, отчего и в книге Будницкого оказались недостоверные цифры. Все дело в том, что данные о еврейских погромах собирались по горячим следам и немедленно передавались в мировые и особенно европейские СМИ с целью, прежде всего, получения помощи от различных международных организаций. При этом они, естественно, предельно преувеличивались, чтобы максимизировать размеры помощи. При этом, как пишет Немировский-Могултай, «количество печатной лжи по этому поводу как в отечественной, так и в зарубежной историографии (притом, что еврейские же источники 20-х годов устанавливают в данном вопросе полную ясность) успело перейти в качество, создав устойчивый миф о программно-погромном антисемитизме ВСЮР».

Сбором данных занимались специальные еврейские центры как в России, так и в Европе. Осенью 1919 года в Киеве действовали: 1) Центральный комитет помощи погромленным (ЦКПП) и 2) КОПЕ – киевское отделение ЕКОПО (Еврейский комитет помощи жертвам войны и погромов – общественная организация, предусмотрительно созданная еще с начала Первой мировой войны). При Центральном комитете работала Редакционная коллегия по собиранию материалов о погромах на Украине (далее – Редколлегия) [297]. С отступлением войск ВСЮР из Киева в декабре 1919 года ЦКПП прекратил свою деятельность. Многие его члены эвакуировались вместе с деникинцами или эмигрировали позже. В 1921 году в Берлине Редколлегия переросла в новое учреждение – Центральный архив материалов о погромах. Все это время она сохраняла связи «с различными еврейскими общественными организациями» в России. Среди которых на первом месте созданный в июле 1920 года в Москве, по согласованию с ЦК РКП(б) и ЧК, Евобщестком (Еврейский общественный комитет помощи пострадавшим от погромов). На Украине отдельно работала местная структура Евобщесткома – Всеукраинский еврейский общественный комитет помощи пострадавшим от погромов, с центром в Харькове. Комитет собирал «погромные» материалы по всей территории советских республик, обобщал их и направлял за рубеж. В дальнейшем архив Комитета был передан Еврейскому отделу Наркомнаца.