Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Но вот в отношении немцев, как выяснилось, я сильно ошибся: «Черчилль, который готовил, а затем вел войну против Германии в течение сорока с лишним лет своей жизни, был назван в Федеративной Республике Германии «великим европейцем». В мае 1956 года на церемонии в Аахене он был награжден премией Карла – наградой ФРГ, присуждаемой лицам, «послужившим европейскому движению». И этот случай помутнения рассудка далеко не единственный. История, похоже, ничему не научила руководящих лиц из правительства ФРГ даже после смерти Черчилля: в 1999 году министр обороны Германии Рудольф Шарпинг приобрел сомнительную славу, предложив во время агрессии НАТО против Сербии переименовать базы бундесвера, названные в честь генералов вермахта (например, фельдмаршала Эрвина Роммеля), в «казармы Уинстона Черчилля» [122].

Читателю легко судить, насколько удалась евреям и англосаксам их заветная идея «переделать мышей в ежиков», немцев – в ненемцев или даже антинемцев, чтобы навсегда покончить с немецким народом как таковым.

Vae victis! Горе побежденным!

Черчилль был одним из тех, кто мечтал сокрушить – и сокрушил – Германию. Но только ли ее? Он хотел поставить на грань выживания немцев – и поставил. Но только ли немцев?

Традиционный взгляд на историю состоит в том, что страны западной демократии с одной стороны (Америка, Англия, Франция) и Советский Союз с другой стороны сообща победили фашизоидные страны «Оси» (Германию, Италию, Японию). При том, что в общей сложности в войну оказались вовлечены 72 страны, к победителям отнесены четыре из них, принявшие капитуляцию Германии, а к побежденным – три. Собственно, в реальности к разгрому гитлеровской Германии имели отношение только три страны, Франция попала на церемонию принятия капитуляции лишь благодаря твердой позиции СССР, на том настоявшего. Ведь, говоря по чести, в подконтрольных вермахту воинских частях сражалось французов в разы больше, чем в деголлевском Сопротивлении. Недаром немецкий фельдмаршал Кейтель, увидев в тот решающий момент французскую делегацию, не удержался от восклицания: «Как, и эти здесь?!»…

В наше время не прекращаются попытки пересмотреть итоги Второй мировой войны с учетом всех семидесяти послевоенных лет, что, конечно, попросту глупо. Смотреть из наших дней и судить, кто чего достиг за эти десятилетия, конечно, можно, только при чем тут война? А уж если и говорить о последствиях войны для нас, сегодняшних русских, то иметь в виду следует не Вторую, а Третью (Холодную) мировую войну, чьи роковые итоги мы сегодня пытаемся преодолеть. Что же касается Второй мировой, то смотреть на нее нужно из тех, сороковых.

И что же мы увидим, если применим такой прием? Если очень коротко (чтобы не отвлекаться от основной темы), то я бы сформулировал так. Исходить надо из: 1) реальных материальных приобретений, в том числе территориальных; 2) темпов восстановления хозяйства и благосостояния жителей; 3) общего подъема духа; 4) усиления страны на ближайшую перспективу. И вот тогда придется действительно кое-что пересмотреть.

На взгляд автора этих строк, главным победителем, несомненно, стали США. Они почти ничего не потеряли в войну (людские потери – менее полумиллиона; на 1 убитого американского солдата приходится 107 убитых советских), зато чудовищно разбогатели и усилились по всему миру, стали сверхдержавой, исхитив этот статус у Великобритании.

Победило международное еврейство, которое, хоть и потеряло миллионы своих людей, зато обрело свой суверенитет и государственность в лице Израиля. (А если принять концепцию Хаима Вейцмана, который, безусловно, понимал, о чем говорил, то оборотной стороной геноцида евреев явилась селекция, очищение и укрепление этноса в целом.) Это во-первых. А во-вторых, следует иметь в виду колоссальные репарации, которые евреи уже получили и еще продолжают получать от немцев. И будут еще получать неопределенно долго.

Победил Советский Союз, который очень быстро восстановил и усилил свою экономику, в том числе за счет репараций, получил значительное территориальное приращение и своего рода «пояс безопасности», «санитарный кордон» в виде стран-сателлитов в Восточной Европе, обрел толчок к развитию, огромный положительный импульс к жизни и творчеству, веру в будущее, истинное счастье Победы. Мы избегли смертельной опасности (в отличие от англичан или французов, она нам реально грозила [123]), и это одно уже делает нас победителями. Мы в скором времени стали, как и США, сверхдержавой, что вне сомнения говорит о том же. Другое дело, какими жертвами нам все это далось, прежде всего человеческими, но ведь, значит, было, чем жертвовать. А кроме того, мы сполна вернули должок немцам, круто отомстили им за горе и разрушения, что принесли они на нашу землю, – этот важнейший момент, возмездие, святую долю победителей, никак нельзя сбрасывать со счетов.

К победителям я отношу Францию, которая под мягкой, щадящей оккупацией гитлеровцев мало что потеряла. Но конечная победа была все-таки, под давлением СССР, поручена союзниками де Голлю, и Франция получила с этого свою долю трофеев и призов – своего рода щедрый подарок Сталина французам [124].

К побежденным же я отношу, во-первых, конечно же, две из трех стран «Оси»: Германию, утратившую цвет нации и колоссальные материальные богатства (и продолжающую платить дань как евреям, так и западному миру вообще), и Японию, вынесшую удары атомных бомб и попавшую под оккупацию, в той или иной форме продолжающуюся до наших дней. (Италию, восставшую в 1943 году против Гитлера, союзники не рассматривали как врага, и на ее территории не был установлен оккупационный режим, она легко отделалась.) Во-вторых, Сербию, попавшую под власть хорвата Иосипа Броз Тито со всеми вытекающими обстоятельствами вплоть до фактической утраты суверенности. И в-третьих, как это ни покажется кому-то странным, Англию.

Непосредственно в ходе войны Англия не претерпела того показательно-унизительного разгрома и поражения, который выпал на долю Франции, – на землю островитян так и не ступила нога вражеского солдата, она не была оккупирована, не капитулировала. Но в итоге пострадала гораздо сильнее. Она вошла во Вторую мировую войну великой мировой державой и даже сверхдержавой, владычицей морей и множества стран (не только колоний); ее богатство было сказочным, а военные или военно-морские базы охватывали своим контролем едва ли не весь мир. А вышла из нее жалким обсоском, растерявшим свое богатство и военно-морские базы, вынужденно открывшим свои колонии для хищных США, а потом и вовсе их утратившим.

Уступив пост премьера и парламентское большинство в 1946 году, Черчилль, пожалуй, поступил не так уж глупо, заставив лейбористов расхлебывать ту жуткую социально-экономическую и политическую кашу в стране, которую он успел сварить за пять лет своего правления. Себе же оставив благодарную роль злобного критика, смакующего ошибки противника, судорожно пытающегося поправить катастрофическое положение, оставленное самим же Черчиллем этому противнику в наследство.