Газета Завтра - Газета Завтра 608 (29 2005)

Эксперты приводили яркие примеры того, что у ряда регионов России существуют очень тесные связи с Казахстаном. Например, вся энергетика Омской области оказалась завязана на угли Экибастуза, поскольку построенная во времена СССР огромная ТЭЦ может работать только на угле определенного сорта. Оренбургская область также ввозит из Казахстана железную, хромовую и марганцевую руду, огнеупорную глину, каменный уголь, ферросплавы, нефть, газ и газоконденсат, мясо, зерно. Только одной нефти Омская область импортирует на два миллиона тонн ежегодно, так как Омск представляет собой 13% российской нефтепереработки, это половина российского полиэтилена и четверть каучука. Это означает, что в случае закрытия казахской границы Сибирь остается практически без топлива: без бензина перед посевной, без продуктов нефтехимии. Получается, что при блокировании буквально несколько договоров всё хозяйство огромного региона России может быть поставлено на колени. В идеале такого рода взаимозависимость должна стать из угрозы фактором устойчивого союза. Географ Дмитрий Замятин предложил в качестве одного из шагов в этом направлении создание совместных культурных и экономических центров на территории России вблизи границ Казахстана. К примеру, на Алтае, в Астраханской и Омской области. В то же время, со стороны Казахстана необходима, как подчеркнул вице-президент ИНС Виктор Милитарёв, новая активная политика по развитию отношений с приграничными областями при учете интересов русского населения в самом Казахстане.

КАЗАХСТАН КАК ПОЛИТИЧЕСКАЯ МАШИНА ВРЕМЕНИ

К сожалению, все вопросы региональной интеграции Москва и Астана сегодня вынуждены откладывать вплоть до решения главного вопроса — "вопроса о власти". Как подчеркнул представитель казахской оппозиции, бывший вице-премьер РК Ораз Джандосов, "и Казахстан, и Россия сегодня находятся в ситуации выбора, в ситуации транзита власти", вызывающего к жизни призрак "бархатной революции". Причем, поскольку казахстанский режим является первым в очереди на "перезагрузку", его опыт может послужить моделью и для России. Впрочем, по мнению известного политолога Станислава Белковского, "масштаб личности и политический опыт Назарбаева достаточны для того, чтобы увидеть, оценить, взвесить предпосылки революции снизу на исторических весах и предпринять усилия для того, чтобы обеспечить преемственность власти путем революции сверху".

Профессор РГГУ Людмила Адилова привела опыт Казахстана в качестве примера "единственного в Средней Азии и достаточно успешного евразийского государства, которое осуществило планомерные реформы". Особенность казахской модернизации состоит в том, что Казахстан начал с экономических реформ, проведенных довольно эффективно, и только затем подошел к политической модернизации, по итогам которой сложилась далеко не бутафорская оппозиция. У нее есть единый кандидат, достаточно харизматичный лидер — бывший спикер парламента Жармахан Туякбай, есть другие лидеры — причем умеющие работать с массами, готовые к уличной борьбе. Власть же, напротив, не готова работать с массами в новой политической ситуации, что вполне объяснимо: в период стабильного развития политика всегда уходит с улиц, но является одним из важнейших факторов "цветной революции". Однако главные ее предпосылки связаны, по мнению представителей казахстанской оппозиции, с семейно-клановой коррупцией. Если помножить дискредитирующие власть конфликты в семейном окружении президента на повышенную активность крайне многочисленных неправительственных организаций, решительность оппозиции и внешнюю заинтересованность (США очевидно насторожены ростом китайского влияния в Казахстане), то диагноз становится вполне отчетливым.

Однако существуют серьезные различия между ситуациями в Грузии, Украине, Киргизии, с одной стороны, и Казахстане — с другой. Если говорить коротко, Казахстану при Назарбаеве в гораздо большей мере удалось стать полноценным государством, чем Грузии при Шеварнадзе, Украине при Кучме, Киргизии при Акаеве. Да и по личностному потенциалу Назарбаев очевидно превосходит названных лидеров (в этом сошлись все эксперты, включая и критиков президента). Политолог Екатерина Курбангалеева суммировала факторы, делающие "бархатную революцию" в Казахстане менее вероятной. Это преобладающая в обществе позитивная оценка собственного уровня жизни и динамики развития; фактическая общность информационного пространства с Россией; удобные транспортные структуры, исключающие возможность изоляции какого-либо региона от центра; отсутствие острого этно-регионального расслоения, подобного тому, которое есть в Киргизии или на Украине. Но главное преимущество существующего режима состоит в избранной Назарбаевым модели преемственности. Назарбаев уже заявил (кстати, буквально на третий день после дискуссии в ИНС) о своем намерении баллотироваться на новый президентский срок. Безусловно, открытое предложение пролонгировать свою ответственность за страну является со стороны лидера более сильным решением, чем "перерегистрация" власти на доверенных лиц и преемников.

В этой ситуации главным фактором риска становится "внешний фактор". В качестве примера возрастающего давления эксперты часто упоминали "дело Гиффина", которое активно расследуется в США. Даже перенос будущих президентских выборов на конец 2005 — начало 2006 года некоторые аналитики связывают со стремлением упредить судебные слушания в Америке по этому делу, которые могут обозначить претензии, в том числе уголовного плана, к главе казахского государства. "Дело Гиффина" дамокловым мечом висит не только и даже не столько над Назарбаевым, сколько над всей политической системой Казахстана. Как отметил политолог Александр Нагорный, американцы, как правило, сначала завязывают своих политических клиентов на денежные потоки, а затем обвиняют их в диктатуре, коррупции и сменяют на новых: "Это модель, которая хорошо опробована и в Латинской Америке, и на Филиппинах, и в Южной Корее, и где угодно. Американские стратеги хорошо видят, что и в Казахстане эта модель может сработать". Определенные противоречия существуют и внутри действующей элиты: она не едина, в ней нет четкого понимания процесса преемственности власти. А так как игроков, располагающих серьезными финансовыми возможностями, в Казахстане много, и многие из них завязаны на Россию, то вопрос о сценариях казахстанского транзита власти еще далеко не закрыт.

Сегодня в Казахстане сложилась достаточно благоприятная для России ситуация, когда и действующая власть, и лидеры казахстанской оппозиции держат курс на стратегическое партнерство с Россией, несмотря на разногласия по внутриполитическим вопросам. России не следует отстранятся от проблемы казахстанского транзита власти. Вопрос лишь в точном выборе позиции. На наш взгляд, и ставка на инерционное воспроизводство стабильности, и ставка на "революционную волну" были бы по-своему ошибочны, поскольку ни один из этих сценариев не будет реализован в чистом виде. Суммируя "факторы статус-кво" и "факторы революции", уже сейчас можно сделать предварительный вывод: даже в том случае, если Назарбаев добьется успеха на предстоящих выборах, перемены в системе власти окажутся неизбежными. И лучше, если их инициатором выступит сам президент. Сегодня у казахстанской власти есть запас исторического времени (хотя и небольшой!) для того, чтобы самостоятельно провести обновление элит. Наша страна должна твердо позиционировать себя в отношении Казахстана как сторонник "революции сверху" на основе нового консенсуса между представителями политических элит. Тем более, что большинство из них не хотели бы повторения событий в Оше и Андижане.