Газета Завтра - Газета Завтра 7 (1159 2016)

В центре альбома — уже прогремевшие "Миллионы", с подзаголовком "Когда война на пороге…" Изначально это был прямой отклик-высказывание на донбасские события. Но оказалось, что "Миллионы" — настоящая песня-предчувствие, песня-ощущение, песня-манифест. Это — ответ на всё громче звучащие вызовы истории. Пришли в движение целые континенты. И война здесь — активное начало, формирующее пространство, способное заново открыть простые истины обществу, ситуация, когда "слово и дело" — синонимы.

Когда война на пороге,

Не вздумай смотреть назад,

Не спрашивай, по ком звонит колокол,

Он звонит по тебе, мой брат.

Когда война на пороге,

Нам не убежать, не спрятаться,

Надо просто выбрать оружие,

которым сражаться.

***

11 марта 20.00 клуб YOTASPACE

Александр Ф. СКЛЯР и ВА-БАНКЪ. ХХХ лет

м. «Ленинский проспект», Орджоникидзе,1 1

Билеты (495)2301030

Галина Иванкина

18 февраля 2016 6

Общество потребления гламур Культура хит группы «Ленинград» и конец эпохи гламура

"Водил меня Серёга

На выставку Ван Гога…"

Из песни, ставшей неожиданным хитом

Не так давно в лексиконе моих знакомых появилось слово "лабутены". Дальше — больше: блогосфера запестрела вариациями и шутками на тему оных. Меня это очень удивило, ибо роскошные и непрактичные туфельки от Christian Louboutin всегда волновали только три группы граждан. Фан-клуб Louboutin-ов был традиционно невелик. Как-то: сушёно-блондинистые гламурные дивы, пасущиеся в бутиках Третьяковского проезда; завистливые юницы, мечтающие вырваться из рутины и — ворваться в мир глянца (потому взахлёб штудирующие журнал "Татлер"); историки моды, которые смотрят на все эти тренды-бренды глазами исследователей, примерно как врачи наблюдают симптомы недугов, а юристы — виды и формы хищений. Но вдруг туфли с ядрёно-рдяными подошвами сделались притчей во языцех.

Интернет-поисковики три недели кряду полыхали от запросов и выдавали, что сие вовсе не "лабутены", а "лубутены", и кто-то поёт не совсем правильно. Итак, в чём же дело? Никакой, право, конспирологии. Народный бард Сергей Шнуров — этот питерский гений сквернословия и резчик "правды-матки" — сварганил очередной шедевр под названием "Экспонат", в нём пелось и даже оралось про "лабутены", ещё и вкупе с умопомрачающими штанами… Ироничные вирши, неброский видеоряд, начисто лишённый спецэффектов, да и вообще — эффектов. Клип в форме небольшого киносюжета, рассказика, хохмы. Девушка спешит на свидание. (Правда, из всего этого могла бы получиться комедия Жоры Крыжовникова часа на два с половиной или дурацкий молодёжный сериал на четыре сезона.) И этот "Экспонат" про лабутены взорвал мозг пресыщенному российскому обывателю, тогда как более изящное творение Шнурова "Платье "Сен-Лоран" от душевных ран" проскользнуло безо всякого ажиотажа. Почему? О, тут слишком многое слилось, отозвалось и спрессовалось.

Для начала немного об авторе, точнее — о его месте в мировой культуре. Сергей Шнуров, бесспорно, одарён, однако сейчас не об этом. Он был одним из талисманов "тучных-нулевых" с их буржуйским благолепием и декларируемой помпезностью. Миллениум бытия. Офисное пространство раздвигалось с фантастической скоростью, ломая ветхие перегородки и заполняя дивный-новый-мир (почти по Хаксли) гаджетами и бодрым хай-теком. На этом фоне явилась целая генерация хомо-постсоветикусов (sic!), мнящих, что умеют работать и отдыхать, тогда как в реальности они не умели ни того, ни другого. Эту бесславную когорту время от времени пинали гуманитарии, вроде Пелевина или Минаева, обрушивая на них то "Поколение Пи", то ещё какой-нибудь душный "Духless". Что им дадено? Сизифов труд и — клубные загулы с пряными девками. Карьера? Тоскливый морок аутсорсинга и унылая бестолочь дистрибьюшена. Куда податься? И тут явился он — апаш, расстрига, ниспровергатель. Шнуров. Ещё пять минут назад хотелось повеситься — как раз на шнуре или на стильных подтяжках от Cerruti, но откуда-то раздалось залихватское: "Ты менеджер среднего звена / Ты не работаешь под, ты работаешь на!.." И вешаться расхотелось. Напротив, душа развернулась, потом — свернулась, и — упитанного юрисконсульта затрясло вприсядку посреди осточертевшего оупен-спейса…

Группу со скромным названием "Ленинград" тогда боготворили вовсе не мальчики из подворотен (как могло бы показаться на первый взгляд), и не суровые рокеры (как тоже могло бы померещиться), и уж тем более не интеллектуалы (которые иной раз любят развязное хулиганство и жонглирование словами). Основной костяк фанатов составили те самые пухлоногие мальчики из менеджерской братии — в 2000-х им было слегка за тридцать; они выросли циничными и — ранимыми, на стыке времён, под бандитскую стрельбу и сладкие рифмы перестроечной попсы. Они шли на юрфак не из любви к правовой справедливости, а из корыстолюбия, дабы получить всё то, о чём так долго брехала реклама. И вот итог мечтаний и метаний: сытый, хорошо обставленный тупичок. Одна отрада — врубить в машине диск Шнура и ослабить галстучек от Pietro Baldini. Сбежать от корпоративного ада и дресс-кода, побыть быдлом, поорать (хотя бы мысленно) матерные паскудства.

Сергей Шнуров — этакий enfant terrible эры тотального глянца. Он был яростно антигламурен в эру гламура, но при этом оказался её порождением и дополнительным смыслом. Антипод — и неотъемлемая часть. Перец на фоне приторной патоки и карамельного парадиза. Его эффектный взрыв про "лабутены" как бы подвёл черту под целой эпохой. Гламур — это не только спесивый гедонизм и розовые диваны в пентхаусе. Это — приоритет формы над содержанием. Можно не быть — главное казаться. Символы роскоши записаны и выучены. Никому нет дела, хороша ли обувь от Лубутена — она маркирует самку экстра-класса, и это — факт. Поэтому бедноватая девочка из "Экспоната" красит подмётки обычных туфель алым лаком. Мир обязан видеть "лабутены" — именно через "а" — неграмотно, исковерканно, подобно тому, как советские филистеры 1970-х говорили "Вранглер", вместо Wrangler, и с придыханием выдавали: Burda-а-а-а с привычным ударением на последнем слоге…

Дополнительный аспект — цвет лабутеновых подошв, а ведь это издавна считывается как элитарность. Когда-то очень давно византийские императоры носили алую обувь, дабы выделяться на фоне подданных. Много веков спустя версальский небожитель, государь Людовик-Солнце, облюбовал туфли на высоких красных каблуках. Это стало символом европейского дворянства и утратило смысл после Французской революции. Поэтому Пушкин нарекает минувшее столетие "эпохой красных каблуков и величавых париков". Пресловутые лабутены — из той же серии. Хрустальная мечта новых Золушек. Кстати, перед нами — препарированный миф о Золушке. Обычная и ничем не замечательная девушка из социальных сетей. Грезит, как водится, о принце. Много и красиво лжёт о себе — это тоже реалия наших дней. Виртуальная данность позволяет "маленькому человеку" не токмо вырасти в собственных глазах, но и прокричать на весь базар: "На выставке Ван Гога я — главный экспонат". Ван Гог не важен и — неважен. Наверное, даже скучен и малопонятен. Он — предлог. На его месте мог быть Ван Дейк или Ван Эйк. Или даже Ван Клиберн, который уж точно не рисовал и давно уже помер, но кому до этого есть дело? "На концерте Вана Клиберна я была разнокалиберна, а на фоне Боттичелли я ходила вся в 'Шанели'". Генеральное направление тут — Я. Остальное — красивенький и необязательный задник. Декорация. Шизофреническое ячество и зашкаливающая самооценка в сочетании с нижайшим КПД и таким же бедственным IQ. Если бы у хрестоматийного Акакия Акакиевича появилась бы возможность вести блог в Живом Журнале и Твиттере, ему бы не пришлось так убиваться по поводу шинели — он бы просто сочинил себе иную биографию — с рысаками, севрским фарфором и балами у предводителя.