Газета Завтра - Газета Завтра 7 (1159 2016)

Проанализировав "Я‑концепцию" большинства блогеров, вы с интересом обнаружите, что у нас вообще нет "простого народа", зато есть эксклюзивные персонажи, сочетающие гениальность ума с телесными совершенствами, а дворянскую родословную — с красными дипломами престижных вузов. Психологи снисходительно кивают: "Да, сейчас гораздо проще повышать само-значимость — Интернет в помощь". Можно обрабатывать фигуру фотошопом и получать восторги, выдумывать себе головокружительные приключения, бурные романы и даже — новых родственников, вроде расстрелянных аристократов или затерявшихся в эмиграции купцов первой гильдии. Не возбраняется и подтягивание себя-грешного до личного идеала, который в принципе невозможен. Вообразить себя бизнесменом, потомком декабриста и мужем топ-модели… сидя на продавленном диване и слушая воркотню безмозглой тёщи — что может быть слаще?!

Итак, героиня клипа живёт с мамой. Скорее всего, эту маман — корпулентную тётку в бигуди, но в молодёжных лосинах — давным-давно оставил супруг, ибо девочка упоённо врёт на тему "богатого папы". Следующая ложь — о занятиях высоким искусством, о "разных стилях" живописи, в коих девочка не разбирается. Но мир жаждет креативности. Как там у Виктора Пелевина? "Творцы нам тут… не нужны. Криэйтором, Вава, криэйтором". Мы живём в информационную эпоху — ныне уже не столь существенно, кто ты и зачем ты. Важнейшее из искусств — суметь красиво наплести в резюме и в user-info. Информация — лучший товар. Слово само создаёт собственный смысл. "Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт", — напевал мультяшный капитан Врунгель. Сейчас не нужна даже яхта, достаточно лгать, что она есть и уже поднадоела. Феерия имитаций: всё "как бы". Фальшивые сумочки Louis Vuitton, контрафактные айфоны, похвальба чужими авто и несуществующими в природе бриллиантами.

Модно быть творческой — писать книги и картины, посещать курсы декупажа и батика, валять что-нибудь из войлока, стряпать бижутерию, варить натуральное мыло. Фотографировать еду и свои новые ботинки. Когорты визажисток-писательниц с дипломом платного экономико-маркетингового колледжа. Поколение взрослых тунеядок, жрущих смузи на средства всё ещё вкалывающих предков. Потому что девочка ищет себя — она уже накупила профессиональной фототехники и ходит по вечерам учиться у популярного фотомастера. А по выходным — курсы ресторанных критиков и лекции на тему "Как сделаться топовым блогером и начать монетизировать свой блог?" Основная стихия — это стартапы и флэш-мобы, маленькие уютные магазинчики, где, помимо книг, ещё торгуют произведениями "хенд-мейд". Любить всё необычное! И бесполезное. Ежедневно писать банальности в Твиттере и глупости в Живом Журнале. Более того, вся эта сетевая возня воспринимается в качестве общественно-значимой функции. Это важно! Это от сытости, господа. От знания, что всё принесут на тарелочке с голубой каёмочкой. Потому героиня песни и хамит матери, которая, впрочем, давно привыкла. Проблемы отцов и детей как бы нет — все живут в параллельных мирах.

В клипе у Шнура финал оптимистический — девушка падает личиком о паркет, но всё равно бойко вскакивает и устремляется навстречу своему счастью, уже без туфель, как есть, босая. Открывает дверь и оттуда — свет живительным потоком. Будет ли ей счастье с новым кавалером? Или он не способен полюбить её-обычную, и опять придётся врать-врать-врать — про папу-миллионера, страсть к искусствам и лабутены, которые куда-то запропастились? Экономическая нестабильность всегда отрезвляет — роскошь линяет, мозг включается. Шнур подвёл итоги: лабутенов не будет, даже поддельных. Зато Ван Гог — вечен, хотя до него ещё придётся дорасти.

Поделиться:

Апостроф

Евгений Маликов

спорт Культура

Аллен ГУТТМАН "От ритуала к рекорду: Природа современного спорта" / пер. с англ. под ред. В. Нишукова. — М.: Изд-во Института Гайдара, 2016. — 304 с.

Книг, подобных обозреваемой, в научном обороте немного, что, несомненно, обедняет научную картину мира, а это значит, что философы и спортсмены, осуществившие перевод текста, сделали важное дело не только для регбийной команды МГУ, но и для всех исследователей культуры.

Целостный, системный взгляд на феномен — хороший тон для научного труда, поэтому Гуттман начинает разговор с того, что наиболее примитивно во взгляде на спорт: с отношения к играм.

Что мы знаем об играх? Йохан Хёйзинга выводил сакральное из игры, Роже Кайуа — наоборот, а Фридрих Георг Юнгер утверждал, что агон — вообще не игра. Если первые двое готовы отнести спорт к священным актам, то третий — ничуть, поскольку исключал понятие соревновательности из игры и, следовательно, из сакрального. Этим общераспространённый взгляд на игры исчерпывается, если не считать теорию игр…

Что общее видят упомянутые авторы в предмете своего исследования? Божественное в самом духе игры! Даже Юнгер не спорит с этим, утверждая, правда, что спорт профанен. Гуттман неявно спорит с последним и убеждает: спорт священен. Провозглашая постоянство священного присутствия в состязании от древности до наших дней, он убедительно доказывает свою точку зрения.

История спорта, по Гуттману, начинается с ритуала. Строго говоря, о ритуале здесь говорить не совсем корректно, но вот о культе — вполне. Для ритуала в спорте не хватает центрального акта — жертвоприношения. Хотя автор приводит примеры соревнований, ставкой в которых были жизни игроков — как в цивилизациях Америк доиспанского периода, — он сосредоточен на культовой составляющей спортивного события. Гуттман касается времён легендарных, но серьёзный разговор начинает с олимпиад и связывает институциональное зарождение спорта с фиксацией результата.

Итак, олимпийские и прочие греческие игры — конечно, не ритуал, но, со всей возможной строгостью оценки, культ. Каждый раз в рамках древнего праздника участники разыгрывают спор о божестве, победитель обожествляется в рамках циклического времени, в контексте мифа о вечном возвращении.

Ритуал обновления возвращает спортсменов "во время оно", когда мир только появился. Стать первым в рождающемся заново мире — задача важная. Здесь следует обратить внимание на относительность результата — каждый новый мир свеж и уникален, он замкнут, смысл имеют только внутренние данные. Это циклическое время мифологии.

Выходя за пределы мифологического проживания действительности, Гуттман показывает, что христианство и позитивизм не уничтожили священность спортивного соревнования. Пусть христианство утвердило линейное время и конечность мира — оно не изменило цель. Закономерно, что Декарт провозгласил познание мира за конечное число шагов. Мы забыли об этом, но в век Просвещения все понимали, что картезианская картина мира религиозна: мир соразмерен людским познавательным способностям, нравственные заповеди соразмерны человеческим силам, нерешаемых задач нет, поскольку Господь создал мир для человека. Идеал обожения не пропал, подтверждённый тем, что Господь вочеловечился.