Питер Гелдерлоос АНАРХИЯ РАБОТАЕТ

В течение всего этого процесса некоторые делегаты пытались вести тайные переговоры с правительством, а пресса металась между попытками демонизировать движение и предположениями, что, может быть, наиболее цивильные требования правительство могло бы принять во внимание. В то же время сколь-нибудь радикальные требования повстанческих советов игнорировались. 20 августа движение показало свою силу на марше протеста в Кабилии, за которым последовало несколько встреч советов вилайета. Правящая элита надеялась, что собрания продемонстрируют «зрелость» движения и позволят начать диалог, но координации продолжали отказываться от тайных переговоров и подтвердили свою приверженность решениям, достигнутым в Эль Ксер. Комментаторы отмечали, что если движение продолжит отвергать диалог с властью, одновременно настаивая на своих требованиях и успешно защищая свою автономию, то это, по сути, сделает невозможным управление государством и приведёт к коллапсу государственной власти, по крайней мере, на территории Кабилии.

10 октября 2002 г., пережив более года государственного насилия и попыток втянуть повстанческие советы в политические игры с властью, движение объявило о бойкоте выборов. К большому разочарованию политических партий выборы оказались полностью заблокированы в Кабилии, а явка в остальных районах Алжира оказалась замечательно низкой.

С самого начала самоорганизованный характер восстания угрожал политическим партиям, которые всеми правдами и неправдами пытались включить движение в существующую политическую систему. Тем не менее это оказалось не так просто. С самого начала движение приняло своего рода кодекс чести, который клялись соблюдать все делегаты координаций:

«Делегаты, представляющие движение, обещают:

 Уважать пункты главы «Основополагающие принципы взаимодействия координаций ааруч, дайрас и местных сообществ»

 Чтить кровь, пролитую мучениками, до полного достижения всех целей движения и не использовать их память в личных или фракционных интересах.

 Уважать мирный характер движения.

 Не предпринимать никаких действий, которые бы привели к установлению прямых или косвенных связей с представителями власти.

 Не использовать движения для достижения фракционных целей, не втягивать его в предвыборную борьбу или попытки захвата власти.

 Публично уйти из движения, прежде чем баллотироваться на выборную должность.

 Не принимать никакой политической должности (получение назначения) в каких-либо властных институтах.

 Проявлять приверженность народным интересам и уважение к другим людям.

 Способствовать образованию национального измерения в движении.

 Не обходить сложившиеся структуры коммуникации.

 Проявлять солидарность с любым(ой), пострадавшим(ей) от своей деятельности в качестве делегата(ки) движения.

Примечание: От любой(ого) делегатки(а), публично нарушевшей(его) Кодекс Чести, движение публично отречётся». [129]

И действительно, делегаты, нарушавшие обещания, подвергались остракизму, а иногда на них даже нападали.

Давление со стороны властей с целью кооптации движения продолжалось. В прессе появились заявления анонимных комитетов и советов, осуждающих «спираль насилия», раскрученную молодёжью, и «посредственный политический расчёт» «тех, кто продолжает паразитировать на общественном диалоге» и «затыкает рот лучшим представителям общества». Позже было пояснено, что под «лучшими представителями общества» подразумевались «все представители науки и политики из нашего муниципалитета, способные придать движению цель и целостность». [130]

В последующие годы ослабление антиавторитарного аспекта движения сопротивления указало на серьёзное препятствие на пути либертарных восстаний, которым удаётся отвоевать небольшое пространство автономии: опасность не столько со стороны авторитарных участников и противников движения, сколько со стороны постоянного международного давления на движение с целью его институционализации. В Кабилии большую часть давления в этом направлении оказывали европейские НПО и международные агентства, которые якобы трудились на благо мира в регионе. Они требовали от координаций аарч перехода к мирным тактикам борьбы, отказа от бойкота политических процессов, выдвижения своих кандидатов на национальные выборы. С тех пор движение раскололось. Многие делегаты отдельных аарч и старейшины, самопровозгласившие себя лидерами, ушли в политику, где их главной целью стало переписать алжирскую конституцию с тем, чтобы дать ход демократическим реформам и положить конец диктатуре. В то же время Движение за Автономию Кабилии (ДAK) продолжало настаивать на децентрализации власти и получении независимости региона.

Кабилия так и не получила ощутимой поддержки или выражений солидарности от других антиавторитарных движений земного шара, что могло оказать определённое влияние на стремления к институционализации протестов. Отчасти это случилось по причине изоляции и европоцентризма многих движений. С другой стороны, само движение сопротивления ограничило себя рамками национального государства и ему недоставало откровенно революционной системы идей. Если рассматривать его в изоляции, то акцент на автономии и гражданских правах каждого жителя сообщества, который присущ культуре амазиг, обладает явно антиавторитарным характером. Но в контексте государства возникают двойственные смыслы. Если бы требования движения сопротивления были полностью воплощены, то государство, по сути, лишилось бы смысла к существованию. С этой точки зрения требования революционны. В то же время в них нигде не содержалось призывов «уничтожить власть» в явном виде, поэтому для государства оставались лазейки, через которые оно могло бы проникнуть и воскреснуть уже внутри самого движения. Хоть Кодекс Чести явно запрещал сотрудничество с политическими партиями, ориентированная на защиту гражданских прав идеология движения делала подобное сотрудничество неизбежным, поскольку подразумевала собою требования «хорошего правления», что является кодовым словом для самообмана и предательства.

Мировозрение или анализ, революционные и антиавторитарные по своему характеру, могли бы предотвратить интеграцию движения и облегчили бы налаживание связей солидарности с другими движениями сопротивления за границами Алжира. Однако и сами антиавторитарные движения в других странах могли бы проявить больше солидарности, если бы им хватило способности к анализу борьбы и широты кругозора. Так, например, алжирское восстание вряд ли когда-либо идентифицировало бы себя как «анархическое». По целому сонму исторических и культурных причин. И в то же время, данное восстание — один из самых воодушевляющих примеров анархии в свое время. Большая часть самоопределившихся анархистов не смогли осознать этого, не смогли установить связи взаимопомощи с восставшей Кабилией по причине культурной пропасти и предубеждений против народных движений, которые не разделяют эстетику и культурные элементы, превалирующие в среде европейских и американских революционеров.