Коллектив авторов - Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е)

Лишение «класса» в качестве ключевой категории его центрального места в педагогических концепциях и тезис об отсутствии глубоких социальных противоречий в социалистическом обществе выдвигал на первый план категорию не личности, но народа. Народ понимался и как высший императив исторического процесса (в эстетике Лифшица – Лукача, например), и одновременно виделся в полиэтническом ключе («советский народ» – введенное Бухариным с середины 1930-х слово, – который к началу 1970-х трактовался уже и как «межнациональная общность» 696).

Сухомлинского во второй половине 1960-х явно поддерживал Петр Шелест, тогдашний глава компартии Украины, в начале 1970-х обвиненный Сусловым в уступках украинскому национализму – из-за книги «Україна наша радянська» 697. Сам Шелест, довольно амбициозный политик, был скорее умеренным сторонником самостоятельности своей республики, зато ряд его сторонников в сфере идеологии и образования явно симпатизировали идеям реабилитированного при Хрущеве Николая Скрыпника – лидера компартии Украины начала 1930-х, но все-таки опасались ссылаться на более автономистски ориентированных национал-коммунистов 1920-х 698.

Уже с начала 1960-х работы Сухомлинского были замечены за рубежом и активно переводились и пропагандировались в странах социалистического лагеря (он не раз выезжал за границу – например, в ГДР, на Кубу, в Румынию и Болгарию). Его расхождения с официальной педагогикой стали заметны и тогдашним западным наблюдателям, а их внимание уже в Москве, в недрах аппарата АПН, служило критикам Сухомлинского дополнительным стимулом для борьбы с «сомнительными идеями» павлышского директора 699.

В ГДР содействие публикации немецкого издания книги «Сердце отдаю детям» (на год раньше появления киевского издания оригинала!) оказывала Маргот Хоннекер, министр образования и супруга уже тогда влиятельного члена Политбюро правящей партии и будущего лидера Восточной Германии.

Трудно сказать, какова была роль украинского и международного признания Сухомлинского в защите его идей от авторитетных московских критиков. Скорее всего, в том, что его труды в конце концов не удостоились официального ярлыка ревизионистских (или хотя бы «недостаточно выдержанных» 700), сказалась сумма факторов: писательская плодовитость Сухомлинского, его вдохновенная и достаточно ортодоксальная риторика и, наконец, биография фронтовика, потерявшего во время войны семью 701.

Парадокс состоял в том, что, хотя Сухомлинский был впоследствии канонизирован в советской педагогике, критика его идей оказалась подлинным карьерным трамплином для преподавателя Вологодского пединститута Бориса Лихачёва (1929 – 1999). Уже в следующем году после публикации в «Учительской газете» он стал заместителем заведующего отделом педагогической науки в Министерстве просвещения СССР, а затем на долгие годы, вплоть до перестройки, ключевой консервативной фигурой в АПН. Немаловажный пост – помощника президента АПН – занимал и Валентин Кумарин, автор другой направленной против Сухомлинского статьи в «Учительской газете» 702.

В числе влиятельных недоброжелателей Сухомлинского называют видных функционеров системы образования – сотрудника Отдела на-уки и учебных заведений ЦК КПСС Александра Абакумова 703и Виктора Коротова, который в 1967 – 1977 годах был начальником Главного управления школ Министерства просвещения СССР, а до 1985 года – заместителем министра просвещения. Абакумов с послевоенных лет и до 1967 года, когда его перевели в Москву, работал в Архангельской области (в том числе – в обкоме КПСС; тогда, возможно, он и мог познакомиться с Лихачёвым), а Коротов давно сотрудничал с Гординым, Лихачёвым и Кумариным – по «макаренковской линии». Эта группа явно использовала во второй половине 1960-х годов классовую риторику и критику в адрес Сухомлинского как один из «таранов» в борьбе за чистку и завоевание «педагогического олимпа» – по любимой ими иронической характеристике Макаренко, который так обозначал своих влиятельных в 1920-х административных противников 704.

Только к середине 1970-х годов, после выступления в «Коммунисте» доктора педагогических наук и писателя Юрия Азарова 705и известного композитора Дмитрия Кабалевского 706, а также с началом выхода собрания сочинений Сухомлинского обвинения в его адрес совершенно умолкли. С 1976 года пятитомник на украинском языке выходит в Киеве, вскоре там же появляется и его русский «дублет»; с 1979 года трехтомник Сухомлинского печатается в Москве. С осени 1977 года сначала на республиканском, а затем и на союзном уровне начинают проводиться конференции, посвященные автору ранее «сомнительных» «Этюдов о коммунистическом воспитании», появляются первые диссертации о нем. «Макаренкоцентризм» уходит и из многих обобщающих теоретических книг по педагогике или тоже признается скорее данью эпохе 1930 – 1950-х годов 707.

Популярность Сухомлинского и его авторитет среди педагогов как ручательство его «советскости» подчеркнуты в обзоре писем на страницах «Коммуниста»:

В последние десять – пятнадцать лет общий тираж книг В. Сухомлинского исчислялся миллионами экземпляров, но спрос на них так и не удовлетворен. А ведь советские читатели – разборчивые умные строгие критики, и их положительное отношение – верный барометр того, что эти книги помогают им решать животрепещущие проблемы воспитания подрастающего поколения 708.

Этот материал явно был призван закрыть десятилетнюю дискуссию о потенциальной угрозе «абстрактного гуманизма» Сухомлинского и закрепил его безоговорочное официальное признание. Можно предположить, что сторонники модернизационных установок в идеологических структурах ЦК КПСС в середине 1970-х годов решили посмертно канонизировать популярного среди педагогической общественности «практика» и плодовитого автора (который уже не мог впасть ни в какую ересь), а не поддерживать его куда менее ярких и довольно косноязычных 709«ортодоксальных» оппонентов, по-прежнему влиятельных в сфере «теории коммунистического воспитания» и в Академии педагогических наук.

Модернизационность здесь вовсе не означает «либерализма» в широком смысле: тогдашний главный редактор «Коммуниста» Ричард Косолапов в идейно-политических вопросах явно симпатизировал неосталинистам и был последовательным противником «товарников» в политэкономии социализма 710. Зато, будучи философом по специальности, он деятельно сочувствовал Эвальду Ильенкову 711и был автором и составителем достаточно «прогрессивного» публицистического сборника «С чего начинается личность» (вышедшего трехсоттысячным тиражом в «Политиздате» в 1979 и 1983 годах) 712. Сухомлинский мог быть интересен Косолапову, который в 1960-е изучал проникнутое пафосом психологизации творчество молодого Маркса, как потенциальный соратник в борьбе за «моральное стимулирование труда» и как автор сочинений, которые можно было использовать для обличения «эгоизма» и «стяжательства» в современном обществе.