Ростислав Ищенко - Украина в глобальной политике

У Януковича была своя идеологизированная группа поддержки, которую можно условно определить как антифашистский электорат. В нее входили и коммунисты, и православные монархисты, и сторонники сохранения Украины в качестве независимого государства, и сторонники ее возвращения в состав России, но всех их объединяли две вещи: резкий антинационалистический настрой и признание необходимости союза Украины с Россией и активного конструктивного участия во всех интеграционных проектах, развивавшихся на пространстве СНГ. Естественно, что эта группа также выступала за двуязычие и за федерализацию Украины. Кто-то считал, что таким образом можно сохранить украинское государство, а кто-то – что удастся избежать гражданской войны и провести развод Запада и Востока Украины цивилизованно, как Чехии со Словакией. Эта группа поддержки Януковича, как и ее оранжевые оппоненты, также отдавала приоритет идеологии перед экономикой и склонна была терпеть клептоманию семьи и окружения Януковича в случае, если бы были выполнены предвыборные обещания и начата жесткая борьба с национализмом. Правда, практицизм в данном идеологическом выборе тоже присутствовал, поскольку вступление Украины в Таможенный союз (как следствие пророссийского внешнеполитического выбора) действительно решало многие экономические проблемы страны и позволяло повысить уровень жизни. Тем не менее и в этом случае мы имеем примат идеологии по отношению к политической и экономической практике.

Обопрись Янукович на своего идеологизированного избирателя, начни он выполнять предвыборные обещания – и переворот был бы невозможен. Во-первых, в поддержку президента на улицы вышли бы десятки и сотни тысяч людей. Во-вторых, что более важно, выполнение предвыборных обещаний предполагало разгром неонацистских партий и организаций и введение запрета на их деятельность еще в 2010 году. Также предполагалась зачистка от националистов информационной сферы и сферы образования, прекращение государственной поддержки националистических культурных и научных проектов, направленных на ментальное переформатирование украинского общества, изъятие из школьной программы националистических концепций украинской истории. Одним коротким ударом националисты были бы лишены годами выстраиваемой (с иностранной поддержкой) инфраструктуры боевых организаций, а также двадцатилетнего господства в информационно-образовательной сфере, позволявшего им не только внедрять в общественное сознание собственные идеологические концепты, но и быстро мобилизовывать своих сторонников (в том числе более чем стотысячные студенческие массы столицы), а также (в моменты противостояния) господствовать в информационной сфере, транслируя в умы сограждан собственную версию событий.

Однако с подачи части своего окружения, причем той части, которая уже успела его предать и уже работала с американцами против него (пока еще на перспективу), Янукович принял концепцию «сшивания Украины». Он, судя по всему, искренне верил, что сможет войти в историю как единственный президент, которому удалось примирить Запад и Восток на основе общих ценностей.

Механизм был выбран логично, но неверно. Янукович и/или его советники правильно оценили стратегическую важность Украины и для Запада (США и подконтрольной им евробюрократии), и для России. В результате была избрана выжидательная тактика – Киев выставлял себя на торги и предлагал Москве и Брюсселю посоревноваться, кто больше заплатит. При этом безусловная лояльность никому не гарантировалась. От России требовали снижения цены на газ в два раза, но отказывались даже обсуждать возможность вступления в Таможенный союз. С Брюсселем были готовы подписать соглашение об ассоциации, не читая (его реально никто, кроме заместителя министра экономики Валерия Мунтияна, в украинском правительстве не читал), поскольку не собирались выполнять (именно так: «А мы его выполнять не будем», – ответил премьер Украины Николай Азаров на недоуменный вопрос советника президента РФ Сергея Глазьева, поинтересовавшегося, как же собирается Украина жить, работать и торговать на таких кабальных условиях).

Проблема заключалась только в том, что при сохранении перманентно растущих цен на газ – что было неизбежно, поскольку продолжал действовать контракт, подписанный Юлией Тимошенко, – экономика Украины разрушалась раньше, чем Янукович успевал реализовать сомнительные политические бонусы от подписания соглашения об ассоциации. В условиях же закрытия Таможенным союзом своих рынков попытка дотянуть до выборов 2015 года без серьезного падения экономических показателей, доходов бюджета, а значит, и жизненного уровня населения была обречена. Это стало окончательно ясно после российской «отработки действий таможни в условиях вступления в силу соглашения о зоне свободной торговли между Украиной и ЕС», являвшегося составной частью соглашения об ассоциации. Фактически запаса прочности украинской экономики хватило на полтора-два месяца. Сразу после этого Янукович бросился за деньгами в Брюссель, затем в Пекин, а когда понял, что не дадут нигде, кроме Москвы, отложил подписание соглашения об ассоциации и получил необходимые режиму для выживания кредиты от Путина – но на российских условиях, о чем красноречиво свидетельствовали печальные лица украинской делегации и лично Януковича во время подписания 18 декабря 2013 года документов в Кремле.

Таким образом, позиция выжидания в международных отношениях была ошибочна. И Западу, и России Украина была необходима определившейся (лучше как союзник, но можно и как враг). Время «многовекторности» давно прошло – все в один голос клялись уважать свободный выбор свободной страны, но требовали этот выбор сделать. Собственного, внутреннего украинского ресурса было недостаточно, чтобы пережить сложную геополитическую обстановку в режиме автаркии (самоизоляции) и вновь развить международную активность, когда ситуация станет более благоприятной. Чем дольше тянул время Янукович, тем слабее становилась Украина финансово и экономически, а значит, тем более жесткие условия можно было продиктовать ее руководству.

Равным образом была ошибочной и внутриполитическая линия на «сшивание» страны. К этому моменту холодная гражданская война шла уже слишком долго, позиции сторон были известны, как известна была и невозможность компромисса. Решение лежало либо в плоскости силового подавления одной из сторон конфликта, либо в плоскости цивилизованного развода с Галицией (возможно, с шестью-семью западноукраинскими областями). Бескровное силовое подавление бандеровщины в 2010 году было еще возможно (Западная Украина не располагала достаточным ресурсом для организации полноценного сопротивления). Однако было понятно, что глухое недовольство и саботаж (в том числе на уровне региональных органов власти и местного самоуправления) будут в данном регионе сохраняться и постоянно создавать напряжение в масштабах всей страны. Националисты ждали бы только подходящего момента для полноценной дестабилизации внутриполитической жизни.