Владимир Соловьев - 1001 вопрос о прошлом, настоящем и будущем России

Все эти мифы о собственной исключительности, свободе слова, отсутствии цензуры, тайной мудрости, страшном влиянии обитателей ЖЖ и их интеллектуальном могуществе растают, как дым. Очевидно, что многие из ЖЖ-звезд страдают, понимая несоизмеримость своего статуса со звездами реала. Отсюда и эпатаж, и агрессия, и мелкое хамство. Масштабы личности огорчают. Конечно, это относится не ко всем.

Большинство нынешних выдуманных авторитетов блогосферы исчезнут в никуда – вторжение больших денег и технологий сметет их, как игроков третьей лиги, решивших поиграть против «Барселоны». Таланты будут наняты главными игроками и начнут следовать фарватеру, а маргиналы уйдут в иные формы, теряя иллюзию собственной значимости. Произойдет это очень и очень скоро.

А симптомом изменения станет пара громких судебных процессов над шутниками, наивно уверовавшими в анонимность Сети. Ведь очевидно, что при желании находят и арестовывают блоггеров очень быстро, так же как и уничтожают записи, спамерские рассылки, «фотожабы» и прочее, если они затрагивают честь и достоинство первых лиц государства или сотрудников МВД. Пора понять: когда государство реально напрягает мышцы, все тайное становится явным, ответственность – очень личной, а наказание – суровым. И никто не придет на помощь, и никакие отмазки в стиле «так ведь это ЖЖ!» не сработают.

Основной вопрос у меня возникает к государству – хотелось бы понять его позицию. Я знаю, что президент Дмитрий Медведев очень внимательно относится к виртуальному пространству, и мне интересно знать его личную реакцию на происходящее в Сети. Очевидно, что без целенаправленной работы зло не выкорчевать, а если дать ему возможность расцвести, то бороться будет крайне тяжело, придется как напалмом выжигать все.

Рано или поздно виртуальному сообществу необходимо будет расставить приоритеты, и если оно само не сможет этого сделать, за него это сделает государство. Что-то мне подсказывает, что свобода слова редко оказывается приоритетом для власти.

В 2009 году скончался Миша Генделев. Большой поэт, замечательный, остроумный, глубокий человек. Миша долго болел, последние несколько недель шла постоянная борьба между жизнью и смертью и была надежда, что ему удастся в очередной раз обмануть смерть. К сожалению, не получилось.

Он относился к своей болезни как-то смешно. Катался в инвалидной колясочке, когда ему было тяжело ходить, и устраивал из этого цирк. Казалось, он относится к этому как к новому котелку, как к тросточке, как к пенсне. Миша устраивал вечный перформанс, по-другому и не скажешь. Ты никогда не верил, что ему действительно плохо, настолько он был легок, настолько не хотел никого утруждать.

Миша очень и очень светлый человек. Как-то язык не поворачивается сказать «был». У него остались дети – что самое главное, совсем еще маленькая дочка. Она, к сожалению, не будет помнить отца, но, бесспорно, очень много о нем узнает. К счастью, есть друзья, которые о нем расскажут. К счастью, есть книги. Хорошие книги: великолепные стихи, замечательная проза.

Миша был очень и очень щедр с друзьями. На эмоции, на время для общения. Его будет ужасно нам всем не хватать.

Его читатели – интеллектуальная элита мира. Имя Генделева – это пароль. Люди, которые могут не разделять политические взгляды друг друга, все равно являются частью единого культурного слоя, и для них Генделев – величайший поэт современности.

Мы с ним познакомились не с первого захода. Нас пытался познакомить талантливый поэт и журналист Саша Елин. И как-то сначала не получилось. Саша подарил мне книгу Мишиных стихов, там была фотография человека очень странного: с совершенно асимметричным лицом, в котелке – этакий демон. А потом мы встретились у Андрея Макаревича и с этого момента регулярно пересекались, и как-то сошлись, и постоянно созванивались, и были очень дружны. Мишка умел быть очень-очень близок с совершенно разными людьми. При этом он был невероятно щедр и богат своей дружбой, и любил своих друзей, и не позволял им говорить плохо о других своих друзьях.

Он многие годы работал у Бориса Абрамовича Березовского и был очень ему благодарен. Когда Мишка тяжело заболел, Борис помог ему деньгами, а потом выгнал. Интересно, что Березовский даже не знал, что на него работает не только блестящий политтехнолог и политолог, но и великий поэт. Ему это просто в голову не приходило, Борис не умел оценить стихи. Впрочем, Миша на него никогда не обижался. При этом он знал, как ко мне относится Борис и как я к нему отношусь – мы ненавидим друг друга, – однако это не мешало ему дружить и со мной, и с ним.

Миша обожал Василия Павловича Аксенова, и тот платил взаимностью. Миша очень любил Андрея Макаревича, и Макаревич любил Мишу. И Женя Маргулис, и Леня Лебедев, и Леня Ярмольник, и все мои друзья становились друзьями Мишки, так же как и все, с кем он меня знакомил, как-то незаметно входили в мою жизнь и там оставались.

Так же, как вошли Мишины стихи.

Он писал очень трепетно, очень серьезно относился к слову. Мог брякнуть какую-нибудь глупость, а мог неожиданно сказать вещи колоссально глубокие и мудрые. Мог обидеть походя, а потом ночь не спать, звонить и извиняться, переживать. Но написать глупость он не мог. То, что он писал, всегда было выверено, точно. Это всегда рождалось из груды черновиков, это всегда был праздник – рождение стихотворения, – которым он очень щедро делился со всеми нами, звонил, устраивал посиделки, Наташа опять ждала в дом гостей. И толстый котик был счастлив, что появились гости, хотя его сгоняли с любимого кресла. И опять в комнате рассаживались люди. А Мишенька до этого чудодействовал сначала на рынке, закупая, потом на кухне – готовя. И появлялись наливочки потрясающей вкусноты, потому что как Миша готовил – это, конечно, отдельная песня. Он издал кулинарную книгу, и, как все, что он делал, это было замечательно.

Миша был очень красив как раз той красотой, которую любят русские женщины. Он светился изнутри. И он был страшный модник. Совершенно не умел жить, не понимал, что значит экономить деньги, для него это было странно. Он мог занять деньги, а на следующий день говорить: «Ты знаешь, я весь день мучился – не знал, что купить: или замечательный столик, или золотой совочек. А потом решил – куплю-ка я и то, и другое». Он был совершенно искренен, это была часть его существования, он без этого не мог. Большой ребенок и замечательный доктор – он был настоящим врачом, окончил Ленинградский медицинский.