Владимир Соловьев - 1001 вопрос о прошлом, настоящем и будущем России

У Василия Павловича есть автобиографическое произведение, которое называется «Ожог». Там он описывает свое тяжелое магаданское житье – для всех тех, у кого есть иллюзии по поводу прелестей советской власти. Я его читал еще в самиздате, и было ощущение прикосновения к совершенно иной реальности, потрясающее произведение.

Аксенов ассоциировался с новым временем, с новым веянием, с «оттепелью», точно так же, как поэты на площади перед памятником Маяковскому. Казалось, что вот это новое время пришло. Вообще на Василии Павловиче можно изучать историю России: репрессии, «оттепель», потом страшное брежневское – не время, время не было страшным, – но вот эта страшная дурь, когда неугодных сначала предавали забвению, лишали их средств к существованию, а потом выбрасывали из страны. И Василия Павловича практически выбросили из страны, в 1980 году он уехал в Америку и думал, что уезжает навсегда.

В Штатах он занимался преподаванием, студенты его обожали, он читал им русскую литературу и продолжал много-много писать. Удивительно, как повторяется история советского времени: сначала был пароход с философами, которые не понадобились большевистской России, и лучшие умы были высланы из страны, а потом в маразматическом брежневском угаре такой же подход стал применяться и по отношению к писателям, и страшно представить, сколько талантливых людей выгнали, выдавили за рубеж. И, конечно, огромное спасибо и Горбачеву, и Ельцину за то, что они исправили эту вопиющую глупость и подлость, вернули на родину многих деятелей культуры, возвратив им гражданство и тем самым, если угодно, выполнив свой исторический долг – потому что, конечно, такие люди должны быть в России, жить в России, чувствовать себя частью России.

Одним из главных преступлений советской власти я считаю колоссальную ненависть к людям, которая проявлялась и в репрессиях по отношению к гражданам России и Советского Союза, и вот это неуважение к человеческой личности, к людям, которым ломали судьбу, которых вышвыривали, лишали родины. Мне часто приходилось сталкиваться с мнением, что если бы не было Хрущева, Сталина, Брежнева, то не было бы и Солженицына, и других. Это, конечно, глубочайшее заблуждение, потому что, скажем, Лев Николаевич Толстой был бы Толстым независимо от того, какой был бы в России общественный строй. Понимаете, когда рождается такой талант, то окружающий мир по большому счету дает ему почву для размышлений и создает проблемы. Если бы не было Хрущева, Сталина, Брежнева и иже с ними, то Аксенов написал бы еще больше, его жизнь была бы более счастливой, он бы жил до сих пор и, может быть, прожил еще много-много лет.

Когда Аксенов писал, он сразу взрывал вокруг себя общество и становился колоссально обожаемым, любимым. Солженицын тоже прошел через многое, звучал громко, шумно, писал, сочетая литературу и активное бунтарство, публицистику. Василий Павлович пошел по другому пути, но в его произведениях, казалось бы, внешне менее разоблачительных, чем произведения Солженицына, есть и свет, и грусть, и, конечно, феноменальный русский язык – то, чего не было у Александра Исаевича. Конечно, Аксенов потрясающий стилист. Не случайно Ерофеев сказал, что Аксенов создал язык своего поколения. Он очень трепетно относился к писательскому процессу, к самому творчеству, и много работал. До своей болезни он писал, писал и писал.

У каждого из нас есть свои любимые произведения Аксенова. Это он во многом вернул в обиход марку автомобилей «Руссо-Балт», которые сейчас даже стали снова производить. В «Острове Крым» присутствуют эти машины, и гонки на этих машинах, вообще, машины там являются одними из действующих лиц. Каждый человек моего возраста не мог пройти мимо «Апельсинов из Марокко» или «Затоваренной бочкотары», люди постарше зачитывались «Коллегами» и, конечно, «Звездным билетом» – у этой повести, если вы помните, есть потрясающая экранизация, фильм «Мой младший брат». Современный зритель не мог не влюбиться в «Московскую сагу», тоже снятую по роману Василия Павловича. Интересно, что «Московскую сагу» Василий Павлович писал, находясь в Америке.

Василий Павлович – человек абсолютно без пафоса, с раннего возраста ставший популярным, принимавший эту любовь и очень бережно к ней относившийся. В нем не было никакого зазнайства, фанфаронства, была определенная самоирония, но и уважение к себе и остальным. При этом он ни в коей мере не стеснялся в выражениях, если ему казалось, что что-то идет неправильно, и очень жестко высказывался по поводу преступлений, как он считал, советской власти.

Конечно, радостно, что уже в конце своей жизни, вернувшись в Россию, Василий Павлович был очень востребован и как автор, и как сценарист, и был окружен любовью и признанием, в том числе и власти. И, кстати, большую роль в этом сыграл, сколь ни странным это может показаться, мэр города Казани. Немногие знают, что Василий Павлович родился именно в Казани – 20 августа 1932 года. Ильсур Метшин отнесся к Василию Павловичу с колоссальным вниманием, создал музей, где сейчас регулярно проводится фестиваль имени Аксенова, и это всегда делается очень тонко, очень красиво и с большим вкусом. К сожалению, в советское время стареющие партийные бонзы не обладали аналогичным пониманием значимости Василия Павловича Аксенова. Иначе, пожалуй, десятилетий, которые Василий Павлович провел в отрыве от России, в отрыве от родины, можно было бы избежать.

Он оставил очень большое наследие, множество книг. Когда я читал его работы 1998 года, например, «Новый сладостный стиль», я просто влюбился в эту книгу. Последние романы Аксенова – «Москва КваКва» и «Редкие земли», писал он и сценарии к фильмам (этих фильмов довольно много), и пьесы – вообще человек очень много работал. Много и замечательно. При этом, будучи большим писателем и мудрым человеком, он веселился как ребенок от совершенно необычных вещей. Он очень любил Андрея Макаревича, ему нравилось с ним общаться. Аксенов вообще как-то очень жадно относился к людям, хотел их слушать – у него еще была очень характерная посадка головы, – хотел говорить, рассказывать, он был идеальный собеседник.

Помню, как однажды мы нашей обычной компанией зашли в маленькую забегаловку, где была очень вкусная армянская еда. И как наслаждался Василий Павлович этой простой, но вкусной едой, этой сочной беседой! Когда я находился с ним рядом, казалось, что время останавливается, оно прекращало свой бег, и я понимал, что общаюсь с человеком-вселенной, таким гигантским был его человеческий талант, личностное обаяние. Это был человек абсолютно другой эпохи, настоящий русский интеллигент. И вот теперь его нет. Это очень странно осознавать.