Владимир Соловьев - Мы – русские! С нами Бог!

В июне 2009 года я побывал на международном экономическом форуме в Санкт-Петербурге. И, слушая, как выступающие на нем наши докладчики рассуждают об экономике, я вдруг понял: в каждом из них живет маленький руководитель Госплана. Каждый из них в душе – нормальный советский хозяйственник: «про цены на нефть надо договориться», «про это надо договориться». Да ничего не получится, как же можно этого не понимать! Я уже говорил и повторю еще раз: глобализация обречена на провал. Бог не допустит повторения истории с Вавилонской башней. Вот все участники форума на полном серьезе боролись с протекционизмом, как будто это что-то ужасное. А что такое протекционизм? Я всегда думал, что протекционизм – это неравные условия, когда страна защищает себя и своих производителей. Вот, например, когда главный санитарный врач России Геннадий Онищенко запрещает ввоз белорусского молока в РФ – это протекционизм или нет? А когда белорусы выдают своим сельхозпроизводителям гигантские дотации – протекционизм? А когда американцы выдают кредиты по таким низким процентам, что наши люди с ума сходят от страха при одном виде таких цифр, – что это, протекционизм в американской экономике? Когда китайские граждане получают за свою деятельность совершенно ничтожные юани – это как назвать? А когда наши чиновники берут такие гигантские взятки, что работать здесь могут только их жены и дети, – это протекционизм или нет? И чего его так бояться?

Вдруг если границы, не дай бог, откроются и не будет никаких таможенных барьеров, наличие которых зачастую приравнивают к протекционизму, то наша экономика рухнет, потому что выяснится, что мы ничего эффективно производить не можем. Выяснится, что у нас нет инфраструктуры, что Чубайс «поработал» с энергетикой. Выяснится, что цена на землю у нас такая, как будто земли в России катастрофически не хватает, что стоимость аренды сумасшедшая. Может, единственный способ выживания для нас – это протекционизм? И не дай бог нам слезть с нефтяной иглы, потому что тогда вообще ничего не останется. Все-таки нефтяная игла хотя бы что-то порождает. А если мы хотим, чтобы это была не нефтяная игла, так может, нам просто надо еще каких-нибудь других игл набрать, а не от этой отказываться? Вечное наше логическое нарушение – мы постоянно стремимся отказаться от того, что есть. А зачем отказываться? Почему не добавить еще?

Ведь, с другой стороны, будем мы проводить политику протекционизма или нет, все равно нашу нефть всегда купят, и газ купят. Если товар будет хороший и цена правильная – обязательно купят. Вот в Китае – протекционизм бешеный, а экономика развивается семимильными шагами. А мы все мечемся, как девушка на выданье, не знаем, кому отдаться, публично бьем себя кулаками в грудь, рассказывая о том, как у нас все плохо с экономикой.

Вообще-то удивительное дело. Мы, наверное, были единственной страной, которая говорила в будущем времени о том, что она сделает. Если бы мы хоть раз сделали то, о чем говорим, на нас бы смотрели совершенно по-другому. Иногда мне кажется, что это у нас такое хобби, национальная забава – мы постоянно, с советских времен, рисуем картины той жизни, жить в которой никогда не собираемся. Да что там с советских! С Некрасова: «Вынесет все – и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе». Беда лишь в том, что ни одной широкой и ясной дороги, проложенной грудью, в России нет и не было. Не потому, что с грудью проблемы – проблемы как раз с широтой кругозора и ясностью ума.

Меня всегда поражала наша способность к выживанию. Никто, кроме наших людей, не умеет так отбиваться от ментовского беспредела, от судебного наезда, от звонков администрации. Ни одному нормальному человеку в голову не придет работать в таких условиях, в каких работаем мы. Мы делаем все возможное, чтобы человек в нашей стране чувствовал себя несчастным. Судите сами: ведь кто мы с вами такие? Мы – так называемый средний класс, обыватели, потребители. На самом деле мы те самые наивные люди, которые думают, что завтра все равно будет чуть лучше, чем сегодня, и считают, что надо каждый день ходить на работу, тяжело трудиться, совершенствоваться. Мы доверяем государству, поэтому тратим иногда даже чуть больше, чем зарабатываем, – берем в долг. И когда вдруг государственная машина резко переключается на какие-то собственные проблемы и говорит гражданам: «Так, ребята, нам сейчас не до вас», – страдаем от этого в первую очередь мы, обыватели. Ведь на тех несчастных, которых поувольняли с закрывшихся предприятий, висят кредиты. А куда им теперь деваться? Что делать мужчине, который был добытчиком, а теперь ему говорят: «Ты не нужен»?

А еще нас постоянно держат за идиотов. Посмотрите – разве автомобили у нас продаются по нормальным ценам? Когда комиссия Зубкова приняла решение повысить пошлины на ввозимые иномарки, то заодно поднялись цены и на отечественные авто. Казалось бы – почему я должен платить такие безумные деньги? И не надо говорить, что я должен поддержать российский автопром. Что я ему должен? Почему не он должен мне? Ведь я потребитель. Если я покупаю иностранную машину, я плачу за нее безумный налог, я покупаю бензин по заоблачным ценам, покупаю запчасти, плачу налог на дороги, которых так никто и не видел… Но оказывается, я должен покупать отечественное, потому что в стране останавливаются заводы. Хорошо, но пусть эти машины хотя бы нормально стоят! Почему «Форд», который производят в городе Всеволожске, стоит дороже, чем «Форд», собранный в Америке? Ведь у нас и земля дешевле, и электроэнергия дешевле, и зарплата рабочих ниже. Так почему машина дороже? В Европе в кризис продают автомобили по принципу «купи один, получи второй в подарок». У нас повышают цены.

Всем на все плевать и каждый гребет под себя. Простой пример: магазины, розничные сети – казалось бы, они должны друг с другом конкурировать? Ничего подобного. Гипермаркеты у нас во всей стране принадлежат либо губернаторам, либо мэрам – ну, разумеется, не им лично, а кому-то из их друзей. И, конечно, любая сеть может прийти в регион и открыть там свой магазин – только им придется передать немного денег в помощь развитию города и региона. А потом еще немного, и еще чуть-чуть. Не нравится – будем работать с другими. Когда же, наконец, открывается гипермаркет под вывеской этой сети, приходит время набирать на полки товар. А в магазине тоже работают умные люди, поэтому они говорят производителю: «Вы хотите, чтобы ваши булочки продавалась у нас? Тогда дайте денег. За название "булочки", за стеллаж возле кассы, за то, чтобы пришли наши сотрудницы и положили булочки на полки, за красивые глаза и еще за что-нибудь». Производитель в ужасе отвечает, что это невозможно. «Ладно, – говорят ему, – не хотите – до свидания, пошли вон, мы иностранный товар привезем».