Лестер Браун - Как избежать климатических катастроф?: План Б 4.0: спасение цивилизации

Самое эффективное средство перестройки экономики энергетики для стабилизации уровней концентрации СО 2в атмосфере — налог на углерод. Как было отмечено в главе 4, мы предлагаем поэтапно ввести во всем мире налог на углерод в размере 200 долларов на тонну выбросов, повышая его на 20 долларов в год в течение 2010–2020 г.

Оплачиваемый главными производителями загрязнений, нефтяными и угольными компаниями, этот налог распространится на все уровни экономики энергетики, основанной на сжигании ископаемого топлива. Налог на уголь будет почти вдвое выше налога на природный газ просто потому, что содержание углерода в угле намного выше, чем в природном газе. Как только график повышения налога на углерод и уравновешивающего это повышение сокращения подоходного налога будет утвержден и введен в действие, все те, кто принимает экономические решения, смогут использовать новые цены для рационализации своих решений. В отличие от системы квотирования загрязнений, в которой цены на углерод колеблются, цена на углерод при перестройке налогообложения предсказуема. Для инвесторов это снижение риска бесценно.

Для всех стран мира, в особенности развивающихся, хорошей новостью является то, что предусматриваемая Планом Б энергетическая экономика требует намного больше рабочей силы, чем экономика, основанная на сжигании ископаемого топлива. Например, в Германии, стране-лидере энергетического перехода, в отраслях, работающих на возобновляемых источниках энергии, уже занято больше работников, чем в старых отраслях, работающих на энергии, производимой за счет сжигания ископаемого топлива и на атомных электростанциях. В мире, в котором универсальной целью является расширение занятости, это значит многое [882] Federal Ministry for the Environment, Nature Conservation and Nuclear Safety, Renewable Energy-Employment Effects: Impact of the Expansion of Renewable Energy on the German Labor Market (Berlin: June 2006); “German Plan to Close Coal Mines”, BBC News , 29 January 2007; Michael Levitin, “Germany Says Auf Wiedersehen to Nuclear Power, Guten Tag to Renewables”, Grist , 12 August 2005. .

Описанное в этой книге реструктурирование энергетической экономики приведет не только к резкому сокращению выбросов СО 2(это сокращение поможет стабилизировать климат), но также в значительной мере устранит современное загрязнение воздуха. Парадокс: нам трудно вообразить современный мир, избавленный от загрязнения, — просто потому, что никому из нас не известна энергетическая экономика, которая не генерировала бы высокие объемы загрязнения. Примером в данном случае служит работа в угольных шахтах. Пневмокониоз, «болезнь черных легких», со временем исчезнет. Точно так же исчезнет и необходимость избегать напряженной физической нагрузки из-за опасных уровней загрязнения воздуха.

И наконец (и в контрасте с инвестициями в месторождения нефти и угольные шахты, которые неизбежно будут истощены и заброшены), новые источники энергии неистощимы. Да, турбины ветровых генераторов, солнечные батареи и батареи, аккумулирующие тепловую энергию Солнца, будут нуждаться в ремонте и, со временем, в замене, тем не менее инвестирование в эти новые источники энергии — это инвестирование в практически вечные энергетические системы. Этот колодец не иссохнет.

Можем ли мы измениться достаточно быстро? В раздумьях об исключительной необходимости социальных изменений (мысль об этой необходимости возникает при попытках сдвинуть мировую экономику на путь устойчивого развития), полезно присмотреться к различным моделям социальных изменений. Выделяются три модели. Первая — модель катастрофы (я называю ее «моделью Перл-Харбора»). В этой модели одно драматическое событие в корне меняет образ нашего мышления и поведения. Вторая модель — модель, при которой общество достигает переломного момента в каком-то вопросе после длительного периода постепенных изменений в мышлении и отношении к данному вопросу. Это я называю «моделью Берлинской стены». Третья модель — модель бутерброда, при которой мощное движение на низовом уровне, подталкивающее к изменению поведения в конкретном вопросе, получает полную поддержку на высшем уровне политического руководства.

Внезапное нападение японцев на Перл-Харбор 7 декабря 1941 г. стало сигналом к пробуждению нации. Это нападение в корне изменило образ мышления американцев о войне. Если бы 6 декабря 1941 г. американский народ спросили, следует ли США вступать во Вторую мировую войну, 95 % американцев, вероятно, ответили бы: «Нет». К утру понедельника 8 декабря те же 95 % американцев, отвечая на тот же вопрос, по-видимому, сказали: «Да».

Слабость «модели Перл-Харбора» состоит в том, что если для изменения поведения нам надо ждать какой-то катастрофы, может случиться так, что реагировать на это событие уже будет поздно. Катастрофа может вызвать стрессы, которые сами по себе приведут к социальному коллапсу. Когда ученых просят проанализировать возможность реализации «сценария Перл-Харбора» на климатическом фронте, они часто указывают на вероятность разлома Западно-антарктического ледового щита. Сравнительно небольшие части этого ледового щита откололись еще десятилетие назад, но теперь могут отколоться и сползти в океан огромные массы льда.

Предполагается, что это явление может в течение нескольких лет вызвать пугающий подъем уровня моря на два-три фута. К сожалению, если мы достигнем этой точки, мы можем не успеть сократить выбросы углерода достаточно быстро для того, чтобы спасти остатки Западно-антарктического ледового щита или Гренландского ледового щита, таяние которого также ускоряется. Следовательно, это не та модель социальных изменений, к которой нам следует стремиться.

Определенный интерес представляет для нас «модель Берлинской стены». Демонтаж этой стены в ноябре 1989 г. стал наглядным проявлением глубинных социальных изменений. Наступил момент, когда живущие в Восточной Европе люди, вдохновившись переменами в Москве, отвергли великий «социалистический эксперимент» с его однопартийной политической системой и экономикой централизованного планирования. Восточная Европа пережила неожиданную политическую революцию, в сущности, бескровную, изменившую форму правления во всех странах региона. Неожиданно для всех Восточная Европа достигла переломного момента. Тщетно ворошить подшивки журналов по политическим наукам за 80-е гг. ХХ в. в поисках хоть одной статьи, предупреждающей о том, что Восточная Европа стоит на грани политической революции. Как вспоминает в одном из интервью, данном в 1996 г., Роберт Гейтс, в прошлом директор ЦРУ, а ныне министр обороны США, в Вашингтоне Центральное разведывательное управление «в январе 1989 г. не имело ни малейшего представления о том, что на нас вот-вот обрушится вал истории» [883] Tim Weiner, Legacy of Ashes: The History of the CIA (New York: Doubleday, 2009), p. 429. .