Александр Попов - Два Петербурга. Мистический путеводитель

Один из бывших корпусов пересыльной тюрьмы. Здесь, по легенде, содержалась Катюша Маслова

В этой тюрьме содержались, перед отправкой к месту жительства, по большей части, различные беспаспортные бродяги. Местные жители считают, что самой именитой заключенной этой тюрьмы была Катюша Маслова, персонаж «Воскресения» Льва Толстого. Но оставил о себе память и реальный заключенный этой тюрьмы – Николай Свешников, бродяга и книготорговец. В его книге «Воспоминания пропащего человека» тюрьма в Демидовом описывается довольно подробно. (Для справки: бомжей в то время называли «спиридонами», по дню памяти святого Спиридона, который празднуется 25 декабря, когда солнце поворачивает на лето, а зима – на мороз.)

Итак, Свешников пишет: «В петербургской пересыльной содержаться довольно сносно, хотя спали мы вповалку и без подстилки. Но, так как мы надели стираное казенное белье и новые полные халаты, то было не холодно. И пища тут порядочная и в достатке, но чем особенно арестанты остались довольны, так тем, что камеры не запираются и можно походить по коридору. Кандальщики и разные должностные лица из арестантов – камерщики, коридорщики, стоповщики, банщики, повара – это здешняя аристократия. Они настоящие острожники и на „Спиридонов” смотрят свысока. Они ежедневно получают подаяние булками, сайками и, хотя у них накопляется, нам его не дают, а продают.

Обедали мы в коридоре, где к наружной стене приделаны столы на петлях, которые по кончании обеда опускаются вниз. Обед состоит из двух кушаний: суп – щи или горох, в воскресенье – лапша или крутая каша. А на ужин варится: один день – гречневая, а другой – пшенная размазня. Наконец настал день, начали собирать к отправке на два этапа: прежде царскосельских и колпинских, а потом по Шлиссельбургскому, Ладожскому, Олонецкому и Архангельскому трактам. Шлиссельбургских „Спиридонов” было так много, что хотя и набрали полный комплект – пеший конвой по этому тракту более шестидесяти человек не берет, – но добрая половина их еще осталась в пересыльной дожидаться следующего этапа. За это время выступившие дойдут и уже опять воротятся. Царскосельским и ко л пинским казенной одежды не дали, потому что им переходу только до вокзала, а там их отвезут по чугунке. Зато шлиссельбургские почти все собрали полняки и стали немедленно рассчитывать, сколько выручат за их продажу.

Наконец всех ближних отправили, во вторник пришел надзиратель и заорал:

– Кто по Московскому тракту, выходи на коридор и слушай!

И вывалили мы все, дальние „спиридоны” – около трехсот человек. Кто до Волочка, кто до Твери, Клина, кто до Москвы и дальше. Плохо мне спалось последнюю ночь. Вспоминалось и хорошо прожитое время, и сожаление, зачем я опустился, иду по этапу, куда-то домой к отцам, а нет ни дома у меня, ни отцов, и что я там буду делать. Чем жить? Зачем я туда протащусь, ведь там ни кола, ни двора, ни родных.

С утра пришел фельдшер, спросил, все ли здоровы, выдали нам по две пайки хлеба, обед, вызывали в коридор и оттуда уже пропускали на двор. Перед самой отправкой пришел конвойный офицер и молодой человек, видимо, из купцов и попросил позволения раздать нам денежное подаяние, на что офицер охотно согласился. (…) Молодой человек всех обошел и раздал подаяние – кому по пять, кому по десять копеек. Когда дележка была окончена, то офицер скомандовал:

– Конвойные, направо, налево по местам! Сабли вон! Марш!

Ворота на Демидов переулок распахнулись, и партия тронулась в ход».

В Петербурге достаточно мест, в которых, как в осколке зеркала, отразилась судьба самого города. Но, пожалуй, самым ярким таким осколком стал Чесменский дворец.

Уже само происхождение его, как и Петербурга, легендарно: именно в этом месте оказалась Екатерина II, когда во время поездки в Царское Село ее догнал гонец и сообщил о победе русского флота в сражении в Чесменской бухте. Обрадованная известием, Екатерина повелела заложить здесь путевой дворец.

До этого события здесь было окруженное густым лесом болото, да и место называлось Кикерикексен, что в переводе с финского означает «лягушачье болото».

Архитектор Юрий Фельтен спроектировал дворец в виде средневекового замка (ул. Гастелло, 15), а церковь рядом с ним была построена в псевдоготическом стиле (улица Ленсовета, 12). Замок был окружен земляным валом и рвом с водой. Строительство было завершено в 1777 году. На освящении присутствовал под именем графа Фалькенштейна путешествующий инкогнито по России Иосиф II – император Священной Римской империи германской нации.

Екатерина регулярно бывала здесь на Масленичной неделе, но после ее смерти дворец пришел в запустение. Павел хотел устроить в нем лазарет Мальтийского ордена, но специальная комиссия, рассматривавшая этот проект, решила, что сюда слишком затруднен подвоз необходимого, в случае появления лазарета, количества воды.

Чесменская церковь была «холодной», без отопления, и потому в 1811 году в нижнем этаже восточной башни дворца был освящен небольшой теплый храм в честь Рождества. В новую церковь из Эрмитажа был передан походный иконостас царя Алексея Михайловича.

Но дворец так и не мог найти свое предназначение. При Александре I его два раза использовали как летнюю дачу для учениц Екатерининского института, а все остальное время он пустовал.

В марте 1826 года в зимнюю церковь прибыла процессия с телом умершего в Таганроге императора Александра I. Из-за декабрьского восстания его тело было сначала доставлено в Царское Село, затем в Чесменский дворец, где в ночь с 5 на 6 марта его переложили из свинцового гроба в бронзовый, укрыли мантией и, возложив на гроб регалии царской власти, на траурной колеснице повезли в Санкт-Петербург. С 12 по 14 июля 1826 года здесь же находилось тело его вдовы, императрицы Елизаветы Алексеевны.

В 1830 году было решено устроить в Чесменском дворце богадельню. К дворцу пристроили три двухэтажных флигеля, создав общие палаты для нижних чинов и отдельные палаты для офицеров, если они не способны были содержать себя по старости. Всего богадельня была рассчитана на 460 мест для нижних чинов и 16 мест для офицеров. Зимняя церковь при этом была перенесена на второй этаж, в круглый зал. В присутствии императора Николая I ее освятили 23 июня 1832 года, а спустя четыре дня открыли богадельню. Проживание здесь было бесплатное, и в Петербурге богадельня пользовалась заслуженной славой: запись в нее была за два-три года. Отставные военные могли продолжать ходить в форме, ездить на извозчике в Петербург, по желанию заниматься ремеслами. Перед революцией территория богадельни была уже весьма обширна: вдоль Московского тракта стояли и каменные корпуса, и обыкновенные крестьянские избы. В них жили инвалиды с женами, и здесь же разрешили селиться находящимся на пенсии вдовам.