Михаил Делягин - Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте ?

Капитализм никто не отменял. Он, как и его цели — накопление капитала, продолжают существовать. И тот кризис, который происходит одновременно во всех сферах, кризис лишь отчасти стихииныи, а главным образом рукотворный — это кризис капитализма. Как стихийность, так и рукотворность объективны. Рукотворность — это не некий субъективный фактор. Это — субъектный фактор. То есть имеется некий субъект, который заинтересован в кризисе, как был субъект, заинтересованный в кризисе 1929 года. Здесь нет никакой конспирологии. Я вообще под конспирологией в данном случае понимаю политэкономию капитализма. Поясню.

Капитализм как экономическая система является общемировой, а как политическая — это совокупность государств. Однако у буржуазии есть целый ряд экономических и политических интересов, которые выходят за государственные рамки. Поэтому и нужны над-государственные структуры, которые решают эти вопросы. Когда буржуазия шла к власти, то таких структур у нее не было. Хорошо было Ротшильдам — у них были еврейские структуры. А гоям куда податься? Вот они и начали использовать, например, масонские структуры, которые и стали выполнять для них эту функцию, используя, в свою очередь, в своих интересах как буржуазию, так и антибуржуазные, социалистические движения (это классический пример «единства противоположностей»).

Чтобы привести пример того, насколько кризис может быть рукотворным и сознательным, я несколько отвлекусь от современности и обращусь к истории. Я занимаюсь социальными системами, главным образом капитализмом. Правила входа и выхода в социальных системах очень похожи. Конец и начало часто зеркальны. Чтобы понять, что происходит сейчас, на выходе из капитализма имеет смысл взглянуть на то, как возникла капиталистическая система, что и как было на входе.

Есть две базовые схемы возникновения капитализма — Маркса и Вебера. У обеих свои слабости. Схема Вебера построена на эмпирическом материале одной-единственной земли Германии за десять-пятнадцать лет. Со схемой Маркса несколько сложнее. Как вы помните, по Марксу производительные силы перерастают производственные отношения, из-за этого происходит революция и возникает новая социальная система. Мне до сих пор не понятно, как такой блестящий исследователь, как Маркс, мог допустить такую логическую и фактическую ошибку. Ведь если бы Маркс был прав, то любая социальная система стартовала бы с уровня развития производства, техники более высокого, чем предыдущая. На самом деле, это не так. Феодальное общество достигло уровня империи Антонинов только к XI веку, т. е. через восемь с лишком столетий. Капиталистическая система организации в сельском хозяйстве и в промышленности достигла уровня XIII — первой половины XIV века только в 1720-е годы.

В последние пятьдесят лет много сделано в изучении генезиса капитализма, но, к сожалению, не у нас. В концептуальном осмыслении генезиса капитализма мы отстаем от западных коллег лет эдак на 20–25. В реальности капитализм возник следующим образом. После того как «черная смерть» выкосила 30 % населения Европы, то есть 20 миллионов из 60, сделочная, переговорная позиция крестьянина по отношению к сеньору улучшилась. Сеньоры решили вернуть прежнюю ситуацию. В ответ они получили с 1378 по 1382 год три восстания: чомпи во Флоренции, «белых колпаков» во Франции и под предводительством Уота Тайлера в Англии. Марксисты и либералы подчеркивают, что это были восстания, на самом деле это были звенья общеевропейской антифеодальной революции, надломившей хребет феодализму. Дальше перед сеньорами открывались две перспективы: либо они превращаются в богатых бюргеров и богатых крестьян, утрачивая часть привилегий в пользу низов; либо они идут на поклон к своим врагам — королям и «отдают» часть привилегий им.

Сеньоры выбрали вариант утраты привилегий в пользу верхов. В результате в середине XV века возникает принципиально новое явление — «новые монархии» Генриха VII в Англии и Людовика XI во Франции. Чем отличались эти монархии от прежних? Прежде всего репрессивным характером и степенью институциализации. Макиавелли придумал для них новый термин — lo stato, государство. Окончательно государство оформилось к середине XVII века, что и зафиксировал Гоббс в работе «Левиафан». Иными словами, в 1450-1650-е годы была создана репрессивная система, которая начала давить низы. Правда, сначала для нее не хватало средств. Однако после того как из Америки хлынули серебро и золото, ситуация разрешилась: эти средства вкладывались в военную сферу. Результатом стало то, что историки называют «военной революцией XVI века», которая немало способствовала тому, что волна наступления низов, «катившаяся» с конца XIV века, к середине XVI века была задавлена.

Что мы получаем в итоге к середине XVII века?

В одной западной работе я прочел замечательную фразу о том, что к 1648 году 90 % семей, которые правили Европой в 1453 году, сохранили свои позиции. То есть, грубо говоря, борьба за социальный и классовый интерес, за сохранение своих привилегий привела к тому, что феодалы превратились в капиталистов. Есть замечательное исследование Р. Лашмэна, которое вышло в 2003 году и до сих пор не переведено на русский язык: «Капиталисты против своей воли». В нем убедительно показано, что первыми капиталистами были феодалы, включившиеся в мировой рынок, а буржуазия подтянулась уже потом. Точно так же и первыми протестантами были либо низы, либо верхи. А серединка — бюргеры — только через сотню лет подтянулись из-за конформизма.

Если очистить логику от истории, то кризис «длинного XVI века» был в значительной степени рукотворным. Естественно, его творцы не воспринимали реальность в научных терминах, а руководствовались классовым инстинктом. Чтобы сохранить свои старые привилегии, они начали действия, которые привели к возникновению принципиально новой системы.

То есть возникновение капитализма было побочным продуктом борьбы господствующих групп предыдущей системы за свои права и привилегии. При этом феодализм был интенсивно ориентированной системой, у него не было периферии, он в ней не нуждался. А античная система не могла существовать без периферии, была экстенсивно ориентированной, и в условиях системного кризиса эта периферия смела центр с его элитами.

Теперь давайте посмотрим на современную капиталистическую систему: что происходит с ней за последние тридцать лет. Очень важно обратить внимание на до сих пор не переведенную на русский язык работу «Кризис демократии». По заказу Трехсторонней комиссии ее написали Хантингтон, Крозье и Вата-нуки. Там черным по белому написано, что избыток демократии угрожает западному истеблишменту, а потому нужны меры, которые умерят политические амбиции наиболее активных социальных групп; что в массы нужно внедрять идею о том, что демократия — это чисто инструментальная вещь, что более важное значение имеют опыт, иерархия и статус. По сути, «Кризис демократии» — это программа демонтажа welfare state — государства социального обеспечения, наступления верхов на средний и рабочий классы (что и сделали Тэтчер и Рейган), изменения идейной ситуации в обществе.