К Грот - Пушкинский Лицей

"И все достоинства и всех обманов ход,

"Но я не думала, чтобы сей дуб высокий

"Был так велик - когда, каков на деле есть.

Достоинства людей по смерти лучше знают,

При жизни получить чтоб похвалу иль честь,

Употребляют лесть,

По смерти лишь талант, как должно, уважают.

Извини, друг мой! другую пришлю после1: я ее хочу поправить; правда и эта не слишком хороша.

А. И.

Следующая пьеса "Ода на взятие Парижа" (с пометкой No 4, 1814 г.), сохранившаяся в другом списке с исправлениями Кошанского, помещена уже выше среди стихотворений на заданные темы (стр. 130).

Цефиз2 (Идиллия, подражание Клейсту).

"Филинт! драгой Филинт! тебя ли обретаю?

"Тебя ли ко груди с восторгом прижимаю?

"О радость! счастие! пребудь благословен

"Тот час, тот день,

"Пребудь минута та на век благословенной,

"В которой снова возвращен

"Ты дружбе и любви на родине священной!

"Давно уже, давно отечески брега

"Оставил ты; давно уж мы тебя не зрели;

"И лета многие в разлуке пролетели,

"И Крона быстрого нещадная рука

"На голову твою насыпала снега,

"Морщины на челе твоем напечатлела!...

1 В следующем письме Илличевского говорится:

"Скажу тебе новость: нам позволили теперь сочинять, и мы начали периоды; вследствие чего посылаю тебе 2 мои басни и желаю, чтоб они тебе понравились".

2 На последней странице листа пометка: No 5. 1814 г. '

"Но вот повеял ветр! вот роща зашумела!

"Она зовет тебя под тень свою; приди,

"Вкуси покоя сладость,

"И силы спелыми плодами подкрепи,

"И позабудь на час свою унылу старость,

"Всех смертных горестный удел!"

Так говорил Цефиз, когда увидел друга,

С которым дни младенчества провел.

Восседши посреди покрыта дерном луга,

На мягком берегу прозрачного ручья,

Под корнем дерева, которое склоня

Широки ветви над водами,

Питало странника обильными плодами

И в дол бросало тень кудрявой густотой,

Друзья весь вечер проводили

В беседе, в радости: они счастливы были

Воспоминанием... мечтой...

О сладкая мечта! не ты ли услаждаешь

Всю горесть наших дней, не ты ли их златишь?

Ты прошлое стократ прелестней представляешь

И настоящее тем сладостней творишь.

Меж тем на западе погас палящий день;

По легким облакам лилась с востока тень,

И ночь влекла друзей к покою.

Филинт с дрожащею в очах слезою

То дерево благословил,

Под коего гостеприимной тенью

Отраду счастия вкусил. "Оно твое,

Цефиз воскликнул в умиленьи:

"Оно твое, прими подарок сей, прими!

"Доколе буду жив, труды и попеченье

"Я приложу о нем! Ни зноя, ни зимы

"Не допущу к нему, от бурь его укрою:

"Пусть осенью оно златою

"Подаст тебе румяный плод!"

Они расстались. Круглый год,

Как быстрая река, промчался:

Филинт скончался.

И дерево уже не для него

216

217

Плоды румяны приносило,

Не для него уже и солнце восходило!

Под корнем дерева того,

Где сладкий час они свиданья проводили,

Цефиз гирляндами усыпал гроб его

И предал персть его могиле;

И севши на могильный холм,

Оплакал смерть его, но не жалел о нем;

Ах! он завидовал Филинту,

Завидовал в душе своей:

Он добродетельно провел теченье дней,

И добродетельно наследовал кончину!

С тех самых пор, едва луна

На небе голубом являлась,

Едва окрестная страна

В одежду мрака облекалась:

На гроб Филинта поспешал

Цефиз с расстроенной душою,

О друге там воспоминал

И камень омочал слезою.

Когда ж не веял тихий ветр

И лист в лесу не колыхался,

Нежнее лир из земных недр

Какой-то голос раздавался...

Безвестный глас, священный стон:

Признательность, казалось, он

Нес дружбе плачущей, стенящей и унылой

Во тьме полунощи, над тихою могилой.

И небеса на плод Цефизовых садов

Благословение излили;

И дружбы дерево от ветра и громов

И зноя осенили.

Творен, который все хранит,

Кто злых и добрых дел Свидетель,

Забудет ли когда достойно наградить

Признательность и добродетель?

Весенний Вечер1 (Перевод из ill песни: Le printemps d'un proscrit. Poeme de Michaud).

Летящий сонм часов в теченьи увлекая,

Уж солнце катится, на запад поспешая.

Уснувший ветерок во глубине холмов

Подъемлется, летит, порхает меж цветов;

Там ветви рощицы тенистой колыхает

И росу на поля с деревьев отряхает,

Тут зеркало струит спокойныя реки

И клонит над водой шумящи тростники.

Приметно день растет и небо тмится мглою.

О рощи тихие! убежище покою!

Примите странника под кров своих ветвей,

Да счастие вкушу давнопрошедших дней.

И да в последний раз (о сладкая отрада!)

Внемлю певцам лесов и реву водопада.

День умирающий с вершины дальних гор

На юные цветы бросает нежный взор.

Одеты сумраком, окрестные дубравы

Склонили над рекой верхи свои кудрявы;

И волны, разостлав обширность вод своих,

В прозрачности зыбей изображают их.

Но бледный свет еще сквозь рощу проницает;

Зажженное стекло пожара вид являет;

И аспид, отразив блеск солнечных лучей,

Блестящей кажется лазурью для очей.

Но что? какое вдруг божественное пенье

Приводит дух в восторг и сладкое забвенье?

Так! это ты поешь, певец весенних дней?

Твой глас приятнее и трель твоя звучней,

Когда под сению рождающейся нощи

К гармонии своей склоняешь холмы, рощи...

В безмолвии меж тем паук и там и сям

Раскидывает сеть по ветвям, по цветам;

Пчела, плененная лугов благоуханьем

И тихим ветерка гонимая дыханьем,

С пометкой No 6, 1815 г.

218

219

Летает, носится, сбирая сладкий сок,

С листочков на листки, с цветочка на цветок;

То вдруг, оставя их, по воздуху кружится,

Последним блеском дня желая насладиться,

Пустынный перепел в тоске подобно мне

Унылым голосом приносит дань весне.

Без друга горлица на дереве стенает

И эхо дальнее о милом вопрошает.

Кузнечик, притаясь в зеленой мураве,

Стучит под листьями кустарника в траве;

А кролик, вышедши из норки сокровенной,

Играет в рощице, росою окропленной;

Но вдруг раздался гром из густоты леска:

Несчастной жертвой стал искусного стрелка.

Когда, простершися по голубому своду,

Густая ночь покров опустит на природу,

От суеты гонясь за новой суетой,

Градские жители шумящею толпой

Стремятся в те места, где действие искусства

Обворожает взор и восхищает чувства.

Там тысяча везде расставленных огней

Напоминают день, сокрытый от очей;

Там сера загорясь, пурпуровой стезею,

Со треском возносясь, стремится к эмпирею,

Зажегши воздух весь, сверкает в облаках,

Гремит и сыплется в бесчисленных звездах;

То вдруг подъемлется блестящими столпами,

То вдруг свергается лазурными волнами,