Джаред Тейлор - Лицом к лицу с расой

В отчёте упоминался случай, когда в 1996 г. белые экстремисты из вооружённых сил убили чёрную пару. Однако, после тщательного расследования, власти пришли к заключению, что «в армии не было замечено активизации экстремистской деятельности», и что «бандитская активность в районе размещения армейских подразделений распространена несравненно шире экстремистской, и представляет значительную проблему для безопасности многих солдат».

Вероятно, самая большая проблема с неграми в армии сегодня — это отсутствие у них способностей, даже несмотря на проходимые тесты на соответствие службе в вооруженных силах, отсеивающие из негров значительно больший процент кандидатов, чем из белых. Ещё до службы в боевых войсках я заметил, что чёрные очень медленно осваивают сложные навыки, необходимые для ведения современного боя. Однажды я ехал пассажиром в военном автобусе и случайно услышал разговор группы чёрных солдат. Они обсуждали близкую для всех них тему — повторное прохождение обучения. Если новичок не сдаёт норматив, например, сборку-разборку автомата или работу с радиостанцией, его убирают из отделения для повторного прохождения обучения. Но, мне никогда не доводилось слышать, чтобы белые солдаты вместе обсуждали постыдное переучивание на тренингах.

Чёрные также не сдают довольно сложный армейский учебно-полевой курс артиллерии, причём, результаты ужасающие. Статистика не публикуется, но, когда я начал изучать тёмный лес артиллерийского дела на базовых офицерских курсах в Форт-Силле, я был удивлён тем, что все негры в моём взводе, начинавшие вместе со мной, вылетели за неуспеваемость или были оставлены на вторичное прохождение курса. А со мной закончили негры, завалившие предыдущий курс и оставленные на вторичное его прохождение. И это не 18-летние зелёные молокососы! Чтобы туда попасть, надо иметь диплом колледжа и пройти предварительное обучение.

Это отсутствие способностей создаёт массу проблем. Одному лейтенанту-негру, который служил под моим командованием в США, понадобились услуги специального коуча, чтобы научиться справляться с бюджетом. Хотя он был выпускником колледжа, он не мог взять в толк как оплачивать счета. Он зарабатывал достаточно денег, но управлять своими финансами он был не в состоянии. На работу ему звонили кредиторы, и положение его на службе было более, чем незавидным.

Когда я служил в Корее, майор-негр, под командованием которого я находился, вёл вверенных ему солдат из казарм. Он отдал приказания по сотовому телефону, а сам проводил оставшееся время за просмотром фильмов. Это отсутствие прямого командования привело к бедственному положению. В офисе оборудование было изношенным, потолочные плиты сгнили или просто отсутствовали, там, где их не было, с потолка свисали провода, столы были покрыты пылью и мусором. Такая замызганная рабочая атмосфера распространялась и на остальных военнослужащих. Капитаны были деморализованы, новоприбывшие лейтенанты не проходили обучения. Сержанты трудились в поте лица чтобы поддержать стандарты. Поскольку никакого плана боевого обучения не было, солдат заставляли заниматься бессмысленными мелкими работами, например, их заставляли подстригать траву у почтового отделения базы.

Когда я впервые прибыл в Ирак, моим коллегой по ночным дежурствам был чёрный с более, чем двадцатилетним опытом службы. Ему поставили диагноз остановки дыхания во сне, и во время сна ему требовался специальный дыхательный прибор. В таком состоянии невозможно находиться в районе боевых действий, но крупные негры внушительны физически, и часто их назначают на такие участки только за это. Перед отправкой в Ирак он проходил комиссию, где его, естественно, забраковали. Он поднял скандал и подрался с врачом. Ему разрешили.

Во время ночных дежурств он составлял обычные отчёты и выполнял обычную административную работу. Утром, на основании его отчётов, я делал свою часть работы, но той информации, что мне была нужна, полностью он не давал. По этой причине мне начали делать замечания по службе. На каждом совещании на пересменках стали разгораться нешуточные споры.

Однажды он обиделся на меня, когда я заметил, что, когда выстреливается артиллерийский снаряд и расходуется определённое количество порохового запала, то для его пополнения нам нужно заказывать как новый снаряд, так и его запал. В ответ он оскорбил меня и напомнил, что я не столь «опытен», как он. Но, я не отступил, и, наконец, допустив элементарнейшую ошибку в споре, он сам себя загнал в угол. Я злобно спросил его понимает ли он вообще, чем он тут занимается. Не в силах ответить, он выскочил из палатки.

В тот же день его комиссовали из Ирака по медицинским показаниям, потому что его машинка для дыхания «сломалась». Позже один военнослужащий сказал мне, что этот офицер брал у него в тот день отвёртку. Так или иначе, моё подразделение никогда больше не получало взысканий по службе.

Тот случай с чёрным офицером послужил началом моего расового пробуждения. Он стал первым в длинной веренице чёрных, которых я повидал в Ираке, которые внезапно обнаруживали у себя стенокардию, затруднения с дыханием и прочие «заболевания», которые снаружи не сразу заметишь. Я не врач, и судить, насколько их жалобы были обоснованы, не могу, но у меня всегда, было инстинктивное ощущение, что все эти внезапные расстройства были симуляцией для того, чтобы получить возможность уехать пораньше домой. Не многие, находясь на войне, желают оставаться на передовой подолгу, ещё меньше хотят возвращаться на неё вновь, но, белые, в основном, уходили со службы лишь тогда, когда они с честью выполняли все свои боевые задачи.

В Ираке меня не раз поражала неспособность многих негров с высшими офицерскими званиями обдумывать проблемы. Однажды я просил поддержку с воздуха района, из которого повстанцы часто обстреливали из миномётов американские базы. Негрофицер отказался предоставить поддержку с воздуха, предложив для уничтожения миномётов разместить снайперов в деревьях. Ирак — выжженная пустыня. Деревья там, если и есть, то, главным образом, это специально поливаемые финиковые пальмы. Снайперов они не выдержат. Тот офицер старательно и храбро нёс службу, но его глупость про снайперов по сей день меня поражает. Плохая работа с личным составом оборачивается потерей возможностей. Мне потребовалось несколько часов, чтобы получить поддержку истребителя-бомбардировщика. Бесценное время было потрачено впустую, а жизни солдат подверглись необоснованной опасности.

Таким же образом в Ираке, мне пришлось охлаждать напряжённость в отношениях между белым подполковником авиации Национальной гвардии и чёрным прапорщиком. Белый полковник был ветераном Вьетнама. Ещё свежи были у него не самые тёплые воспоминания о поведении чёрных со времён своего призыва. А прапорщик был совершенно бесполезным. Мне удалось достаточно просто решить проблему. Я держал их порознь. Чёрному я не давал вообще никакой работы, и он проводил часы бодрствования играя в видеоигры.