Джаред Тейлор - Лицом к лицу с расой

В прошлом году я прочёл в уборной школы надпись «Е**ть белых!». В полуметре от надписи была намалёвана небольшая свастика. Эта надпись — символ бесплодности интеграции. Ни один ребёнок в таких условиях не обучится ничему светлому. Не расизм и не бедность создали такие условия. Такие условия создали дремучие белые либералы. Мне всё чаще вспоминается высказывание Ницше: «Я называю животное, — род, индивидуум, — испорченным, когда оно теряет свои инстинкты, когда оно выбирает, когда оно предпочитает то, что ему вредно».

Часто от поборников равенства можно слышать, что не имеет значения какой цвет кожи будет преобладать в будущей Америке, главное сохранить наши ценности, ведь мы «передовая нация». Даже если бы мы были готовы передать свою страну чужакам, которые бы «сохранили наши ценности», с чёрными бы этого не получилось.

Национальный совет по социологии, ведущий орган по социологическому образованию в Соединённых Штатах, заставляет учителей насаждать ученикам такие ценности, как равенство возможностей, прав собственности и демократическую форму правления.

Даже если бы учителя и смогли внушить белым эту бесхребетную идеологию, либерализм всё равно обречён, поскольку большинство цветных, кроме освоения элементарных основ, никак не восприимчиво к образованию любого вида. Многие мои ученики просто функционально неграмотны. Невозможно заставить их думать о таких абстракциях, как права собственности или демократическое государство. Они не видят чуть дальше того факта, что живут в большом доме и «их имеют в виду». Конечно, есть среди белых, такие, которые существуют от одного приёма пищи до другого, так же, как есть отдельные восприимчивые чёрные, которые могут самостоятельно достичь высот, но это исключения, а общество в основном не учитывает исключений внутри себя.

Однажды я спросил своих о том, что они думают о конституции.

— Она белая! — произнёс развалившийся на стуле чёрный. Класс взорвался хохотом. И я взорвался вместе с ними, — как кипящий помпейский вулкан на полчища варваров, рыскающих по дворцовым площадям Рима. Моя страна, которую я люблю, моя работа, которую я люблю, мой народ, который я люблю, — погружаются в темень невежества с каждым днём всё глубже.

Я читал книгу белой эмигрантки из Родезии, ездившей в Зимбабве несколько лет назад. Путешествуя с сопровождающим, она остановилась у магазина на шоссе. У окна автомобиля возник мужчина-негр.

— Работа, босс, (я) хороши работай, босс, — умолял он, — Ви давай работа?

— Что случилось с твоей прежней работой? — спросила белая эмигрантка.

Негр ответил с прямолинейностью, свойственной его расе:

— Ми вигнали белих. Работа болше нет. Ви давай работа.

На каком-то этапе мои ученики понимают то же самое. Однажды я задал вопрос чёрным скучающе пялившимся на меня:

— Что бы случилось, если бы все белые люди исчезли завтра из Америки?

— Мы бы всё сразу прое*али, — крикнул чёрный, как смоль парень. Остальные чёрные ученики прыснули со смеху.

У меня были ученики, затруднявшиеся при выполнении задания. Когда я к ним подходил, они говорили мне: «Я не могу справиться с этим заданием, мистер Джексон, я ведь чёрный».

Дело в том, что люди не всегда рациональны. В интересах негров, чтобы в Зимбабве жили белые, но они выгоняют их и в стране начинается голод. Большинство белых не задумывается о том, что чёрные американцы когда-нибудь сделают что-то подобное иррациональное. Они видят улыбающихся чёрных по телевизору, им показывают, как они борются с белыми злодеями за белые ценности. Но настоящий чёрный не в телевизоре. Вы подсознательно прижимаете кошелёк ближе к телу, когда видите чёрного на улице, запираете автомобиль как только завидите шатающегося вдоль тротуара в штанах, сползающих до колен.

Те, у кого есть дети, предпочтут домик поменьше, но в белом районе, роскошному дому рядом с чёрной школой. На старой машине в такую школу детей возить намного лучше, чем на отделанном драгоценностями новеньком автомобиле.

На одном собрании с родителями у меня едва не разбилось сердце: девочка умоляла родителей забрать её из нашей школы. Родители же её убеждали, что её страхи беспочвенны и не обоснованы. Если вы любите своего ребёнка, покажите ему, что вы к нему не безразличны. Не весёлыми каникулами и не машиной, — обеспечьте ей безопасное и счастливое детство.

Подарите ей белую школу.

Конечно, даже самые белые школы пронизаны либерализмом. Но, есть только один способ образовать ваших детей так, чтобы он не отравлял их ум. Если есть возможность, обучайте ваших детей дома. Обучите их сами.

Сейчас Мистер Джексон преподаёт в школе, в которой обучаются преимущественно белые дети. Эта статья была напечатана в июльском выпуске «Американского возрождения» за 2009 год.

В первые месяцы 1991 года вооружённые силы Соединенных Штатов уничтожили иракскую армию. Спустя несколько недель воздушных налетов и всего три дня наземного боя, американским солдатам оставалось только упаковать рюкзаки и начать готовиться к победному параду. Армия совершила тяжёлый подъем от провала во Вьетнаме до триумфа «Бури в пустыне».

Во время войны во Вьетнаме армия страдала от трёх главных недостатков: плохо обученных сержантов, наркотиков и расовых трений. Победа в Заливе как бы говорила американской общественности о том, что эти недостатки не были неистребимы, и два из них действительно были устранены. После Вьетнама армия запустила интенсивную программу подготовки сержантов, обучение по которой, по мере продвижения по карьерной лестнице, становится более жёстким. Также военные немало вложили материальных средств в методы обнаружения наркотиков, и все военнослужащие, включая высокопоставленных офицеров, были выборочно проверены на наркотики. Для борьбы с пагубными пристрастиями были приглашены высококлассные специалисты. Однако, последний недостаток, — расовые трения, — был устранён лишь отчасти.

Интеграция 1960-х оказалась мифом, но последним оплотом расового смешения остаются вооружённые силы. Серьёзная проблема при этом прячется под тонким слоем показухи. Политики и учёные мужи, вторя гневу политкорректной рати, не пускают женщин на передовую, а молодых солдат к активным гомосексуалистам, но по-прежнему никто даже не заикается о расовых проблемах в армии. Несмотря на такие расштампованные голливудские образы, как Глори, чёрные в армии часто в лучшем случае представляют из себя среднюю полезность, а в худшем становятся тяжким бременем для службы. Расовая проблема остаётся вне центра всеобщего внимания, при этом, в любой момент от этой проблемы может пострадать боеспособность американской армии.