Егений Рябцев - Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1

До конца года по этой трубе будет прокачено 200 тысяч тонн нефти. В общей сложности оплата за перекачку этой нефти — мы получаем небольшие экономические выгоды — составит 800 тысяч долларов. По всей видимости, в следующем году она будет больше.

Вопрос: Когда вы намерены вернуться в Грозный? Правда ли, что отсюда вы собираетесь отправиться еще в Лондон?

Ответ: Я намеренно задержался в Америке. Я вижу здесь интерес к себе, к своему народу, своей стране со стороны всех американцев… Я планировал уехать еще вчера, но сегодня у меня есть еще ряд встреч, в том числе в конгрессе. Возможно, завтра утром я уеду отсюда. У меня есть ряд предложений от других стран. Может быть, я откажусь от другой страны.

Вопрос: Что вы можете рассказать о ситуации с похищением заложников, которые продолжаются в Чечне?

Ответ: Насчет преступности и заложников… Да, действительно это последствия войны. Страшнейшие последствия. Это опять-таки не в традициях чеченского народа… Но преступники есть преступники. У них нет лица. Преступников мы будем наказывать. Каждый понесен заслуженную кару. Это зло будет в Чечне остановлено.

Вопрос: Исходя из сегодняшних реальностей в Чечне и вокруг Чечни существует ли угроза новой войны? Или это уже позади?

Ответ: Мы не считаем, что это уже позади. К большому сожалению, Россия в своей политике непредсказуема, потому что мы не знаем, кто будет завтра у власти. Политику в России делают в кабинетах, а не народ, как в Америке. Поэтому мы вынуждены быть готовы ко всему…».

…Люди — существа странные, гораздо страннее, чем мы до сих пор предполагаем. Разве не удивительны заявления полевого командира, зятя Дудаева Салмана Радуева о том, что он приговорил Ельцина к высшей мере наказания — расстрелу… Правда, Борису Николаевичу было очень-то неприятно от гневного заявления молодого человека, но распри вождя и чеченцев выразила в сердцах в своем письме Чугуева Татьяна из Красноармейска в рубрике «Кто и о чем пишет в «Комсомолку»:

«Пишет вам отчаянная мать. Нет сил, а мне они нужны. Дело в том, что я теряю сына. Я вырастила доброго, хорошего парня, могла его и от армии спасти, но он очень хотел служить. Говорил, что учеба — потом, белобилетником быть не хочет. Какой он был счастливый, когда началась служба в Наро-Фоминске. Но ровно через полгода оказался в Чечне. И начался ужас…

Сын уже ровно как два года из армии. Но пришел из Чечни чужой человек… Говорить о войне не хочет ни с кем. Сначала все пил анальгин, аспирин, его мучили головные боли, еще что-то. Потом я заметила странные глаза, пустые и мутные. То излишне весел, то как спичка. Часто уходил из дома. Стали пропадать деньги, а иногда мы и сами их давали — лишь бы не воровал. Он очень устал и чего-то боялся. Не дай Бог ни одной матери видеть, что происходит с детьми, когда они уже колются чуть ли не у тебя на глазах… Он только твердил: «мамочка, я не виноват». А началось все с Чечни — драпиредол, коноплю курили — иначе не уснуть. Да и эти два года он тоже ночи не спал совершенно. Если и засыпает, то кричит страшно, просыпается в ужасе. Нашли мы больницу. Но справиться с болезнью так и не смог. Врач выписал лекарства, которые можно достать за границей. Где буду брать огромные деньги? Если бы для таких ребят были бы какие-то льготы… Есть у нас справка о том, что он участник военного конфликта. Но пользы от нее никакой.

Правительство убило тысячи мальчиков, оставило тысячи калек со сломанной душой… Сын недавно сказал, что скорее бы оставить этот мир, всем будет легче. Если что случится с моим сыном, я не знаю, смогу ли жить и простить себя за то, что отпустила его служить. Я очень хочу спасти сына, но как это сделать, не знаю. Помогите.»

Помочь надо тысячам семей, там, где не могут сами мужчины одолеть свою боль, укротить горячку переживаний бойцы глупой войнушки, пока их муки не превратятся в тоскующий прах, жаждущий животворящего света солнца, пока не наступит посланное Богом земное искупление вины…

«Нет, нет, у меня голова разламывается, — не удержался Москаленко, чтобы вновь не царапнуть свою рану, которая зудела. — Судный день не близок на Кавказе. Опять боевики в Буйнакске и на административной границе Чечни с Дагестаном ночью напали на танковый батальон 136-й мотострелковой бригады. Пожаром было повреждено пять танков, 6 боевых машин пехоты, 4 грузовых автомобиля. Ранены три солдата и три офицера. Мне казалось, что все затихло, а оно далеко не так, трое из местных жителей убиты и одиннадцать ранены при попытке блокировать отход банды. Террористы увезли с собою семь дагестанских милиционеров, взятых в заложники. Двое участников нападения на батальон задержаны. Оба дагестанцы, жители селения Чабани-Махи. Оба принадлежали к исламскому фундаменталистскому течению вахабистов. Вот и сорок человек банды оказались блокированы в районе населенного пункта Алмак. В ходе завязавшегося огневого боя силовики уничтожили десять боевиков…»

Итак, вечно-новые перестрелки, недоразумения, похищения людей… Кровавая волынка своими отрыжками бесконечна? Когда будет покончено с этим правовым беспорядком? Никогда? Тогда зачем весь этот горячий соус заваривал Ельцин, чтобы им обжигаться вседневно и всенощно?!

От хаотичных мыслей профессор как бы пробуждался от спячки, сбрасывал охватившую тело вялость.

…А однажды супружница закричала как шальная, заплакала горько, по-бабьи.

— Ванюша, чеченцы нашего знакомого Илью Лысакова захватили в заложники и требуют выкуп в полтора миллиона долларов.

У Ивана Михайловича тотчас руки опустились. Действительно, телекомпания НТВ показала сюжет, который демонстрировал лежащих в железной клетке и взывающих о помощи ростовчан.

— Спасите меня! — обращался к миру заросший до неузнаваемости Илья Лысаков — друг сына Игоря.

Почему такое невезение? Он прикидывал так и эдак. Как могло случиться, что Илья попал в плен чеченцам?

Настроение Москаленко было дурное. Отогнал от себя мрачные мысли, позвонил невестке:

— Наташа, ты что-нибудь знаешь об Илье?

Жукова поведала тестю удручающую историю. Илья Лысаков и два его водителя Евгений Василенко и Георгий Анисенко выехали в Махачкалу, где в «Дагвино» хотели заказать специальную партию коньяка к 250-летию Ростова-на-Дону.

На подъезде к Кизляру их «джипы» остановила группа вооруженных людей, называвшихся «вахабистами».

Один длиннобородый чеченец пихнул Илью в бок:

— Раздевайся!

Сняли у путников верхнюю одежду, забрали деньги, часы, машину.

Затем вахабисты продали заложников за 500 тысяч долларов чеченцам. А те в свою очередь сделали видеозапись загнанных в клетку ростовчан, и с кассетой отправили на Дон за выкупом третьего захваченного — Евгения Василенко.