Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Столь бурная реакция донецкого журналиста на мой, казалось бы, безобидный вопрос объяснима. Сегодня донбасское общество расколото на два непримиримых лагеря. По сути, это классическая ситуация гражданской войны, и обе стороны готовы драться до победного конца.

Самое печальное, что эта взаимная ненависть разрушает семьи, превращает в непримиримых врагов ближайших родственников и давних друзей. Очень часто люди пожилого возраста поддерживают самопровозглашенные республики, а их дети считают ДНР/ЛНР врагами свободной Украины. Обычным явлением стали и разводы из-за «предательских» взглядов одного из супругов.

Из первых уст слышал историю о том, как два брата воевали на Юго-Востоке по разные стороны фронта. Чтобы преодолеть эту пропасть, разделившую один народ на два противоборствующих лагеря, недостаточно просто ликвидировать линию фронта. Должны пройти десятилетия, пока вырастет новое поколение, не помнящее этой войны.

— В мире очень многие думают, что война в Украине уже окончилась, но на самом деле это полная чушь! Бои идут постоянно, по-прежнему гибнут люди, — говорит руководитель гуманитарной организации «Пролиска» Евгений Каплин. — В феврале в прифронтовой зоне погибли шесть человек и еще семь получили ранения. В результате обстрелов полностью или частично разрушены 43 жилых дома, в том числе и многоквартирных — это в два с лишним раза больше, чем в январе, и в четыре раза больше, чем в декабре 2018-го. То есть интенсивность боев возрастает. Я хочу, чтобы твоя статья помогла людям узнать правду о реальной жизни здесь, на передовой украинского фронта.

Именно с таким условием Евгений согласился взять меня с собой в поездку по так называемой зоне соприкосновения. Это территория, условно подконтрольная Украине, но фактически живущая по законам нейтральной полосы. Примерно та же картина наблюдается и по другую сторону «фронта», где территорию контролируют силы самопровозглашенных республик.

Еще недавно сотрудники «Пролиски» приезжали и туда — раздавали мирному населению продукты и товары первой необходимости, вывозили на Украину женщин с детьми, которым необходима квалифицированная медицинская помощь. Но сегодня такой возможности уже нет…

Я познакомился с Женей четыре года назад, тогда ему было 26 лет. Пятый год он «кочует» по селам в зоне соприкосновения, проводя в родном Харькове от силы 3–4 дня в месяц. В целом он неплохо относится к россиянам, за исключением тех, кто пытается «помочь» украинцам. И не важно, по какую сторону фронта.

— Как-то в Луганске разговорился с добровольцем из Красноярска. Поинтересовался, чего ради он оставил свой дом и отправился за четыре тысячи километров. Он мне объяснил, что приехал сюда с фашизмом бороться. Ни больше ни меньше. А в Харькове я познакомился с красивой девушкой, бывшей сомелье одного из московских ресторанов. Она, наоборот, приехала в Украину, чтобы бороться с диктатурой Путина и записалась в батальон «Правого сектора» (организация запрещена в России). «Твою ж мать!» — думаю. Я понимаю, что вам делать нечего и скучно, но моя родина — это что, полигон, куда вы приезжаете в войнушку поиграть?!

Сегодня «Пролиску» финансирует Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ OO4). В ней работает около ста человек (в основном жители той же прифронтовой полосы). УВКБ передало организации три внедорожника и оргтехнику, а поначалу Женя ездил на фронт на собственной машине, а его «Пролиска» существовала за счет скромных частных пожертвований.

И хотя материальное положение «Пролиски» улучшилось, география ее деятельности в последние годы заметно сузилась. Поначалу организация работала по обе стороны фронта, но в 2015 году власти ЛНР не выпустили на подконтрольную украинским властям территорию автобус с беженцами, сопровождаемый волонтерами. Каплина тогда обвинили в том, что женщин он вывозит затем, чтобы отправить потом в турецкие бордели, а дети должны были стать донорами органов. Стоит ли говорить, что с тех пор «торговцу людьми» Евгению Каплину путь в ДНР/ЛНР заказан.

— У меня нет слов, чтобы описать этих людей, — говорит Евгений. — Некоторые женщины, как и их дети, остро нуждались в квалифицированной медицинской помощи, которую им просто не могли оказать на месте. Мы только хотели вывезти этих людей из-под обстрелов в безопасное место и помочь им. Однако некоторые чиновники ЛНР посчитали неправильным, что их гражданам могут помочь на подконтрольной Украине территории.

Первым пунктом нашего маршрута была Авдеевка, расположенная приблизительно в пяти километрах от донецкого аэропорта. В 2014–2015 годах город подвергался регулярным обстрелам, и многие дома до сих пор не восстановлены. Но по сравнению с теми временами обстановка стала намного спокойнее, и сюда вернулось около 80 процентов жителей.

Разрушений в городе действительно много, но среди этих напоминаний о недавней войне попадаются настоящие арт-объекты. Так, на посеченной снарядами и осколками стене одного из многоэтажных домов японский художник нарисовал портрет местной учительницы украинского языка.

В целом же, несмотря на ежевечерние канонады и обилие разрушенных домов, Авдеевка выглядит вполне мирной: неплохие магазины с достаточно широким ассортиментом товаров, есть даже кафе.

Из Авдеевки наш путь лежал в поселок Опытное, что в 500 метрах от линии соприкосновения. Грунтовая проселочная дорога туда пролегает через минное поле. Впрочем, назвать это дорогой можно с большой долей условности — наш внедорожник буквально плывет по грязи. Причем вытаскивать машину в случае, если бы мы застряли, было бы опасно — шаг в сторону от узкой дороги, и можно подорваться на мине. К счастью, мощный автомобиль преодолел все препятствия, и мы добрались до поселка, не запачкав ног.

Поселок производит жутковатое впечатление. Целых домов здесь практически не осталось. Какие-то разрушены полностью, у других нет крыши или одной из стен, иные вроде бы целы, но, подходя ближе, понимаешь, что изнутри они почти полностью выгорели. В Опытном нет электричества, газа и водоснабжения. Тем не менее в таких условиях живут, а если точнее, выживают, 38 человек, в основном пожилые люди.

В доме восьмидесятилетней пенсионерки бабы Мани в печке горят топливные брикеты — помощь от международных благотворительных организаций. В общем-то, не холодно, но поврежденная печь немного дымит, и с непривычки в помещении находиться нелегко.

В 2015 году у бабы Мани погиб сын: чинил крышу у соседа, а тут прилетел шальной снаряд. Вывезти покойника из непрерывно обстреливаемого поселка было нереально, и мужчину похоронили в собственном дворе. Лишь спустя два года его останки перевезли на авдеевское кладбище.