Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

У бабы Мани есть телевизор, который она иногда смотрит, подключив к аккумулятору, но его заряда хватает ненадолго, а зарядить его удается, только когда приезжают волонтеры. Можно посмотреть телевидение ДНР и несколько российских каналов, а вот украинские здесь не ловятся. Поэтому для местных приезд волонтеров — целое событие. Помимо продуктов и товаров первой необходимости, это еще и новости, и живое общение. А еще так эти люди понимают, что о них хоть кто-то помнит.

Баба Маня провожает нас через двор, проходя между грудами битого кирпича. «Вот так и живем мы, ну все разбомбили, да разве это война?! Это не война, а мясорубка!» — как-то очень буднично ворчит старушка. Увы, как сообщил мне тот же Женя Каплин, спустя девять месяцев после моего посещения бабы Мани она сгорела заживо на пожаре: перевернулась керосиновая лампа, а пожарная машина не смогла проехать в Опытное.

— Люди здесь совершенно оторваны от украинской повестки, — рассказывает Каплин. — Без преувеличения скажу: Украина о них просто забыла. Так, например, здесь нет сельсовета, и местные жители не только не получили компенсации, но им даже не составили актов о разрушении их домов.

Как утверждает Каплин, в зоне соприкосновения 78 изолированных поселений, подобных Опытному. Многие жители таких деревень страдают не только от нехватки самого необходимого, но и от посттравматического синдрома, выражающегося в хронических депрессиях. Наиболее уязвимая категория — мужчины трудоспособного возраста. Так, например, в Опытном было две попытки самоубийства, одна из них завершилась смертью. Всего же в 2018 году в прифронтовой зоне, как правило, в таких небольших поселениях, было зафиксировано 19 попыток самоубийств, из которых 10 закончились трагически.

Когда уже с наступлением сумерек мы собирались покидать Опытное, начиналась стрельба. Вроде бы стреляли далеко, но Евгений решил не рисковать, опасаясь, как бы артиллеристам не «приглянулась» одинокая белая машина, пробирающаяся по проселку.

Переждав полчаса, мы все же решили возвращаться. За час доехали до Константиновки. Никаких следов войны: хорошие гостиницы, магазины и рестораны. Правда, в отличие от Славянска, где почему-то почти все рестораны специализируются на американской кухне, в Константиновке предпочитают французскую. Ужинали в ресторане «Комильфо».

На следующий день мы поехали в греческое село (на юге Донецкой области очень много греков) Чермалык. Здесь есть своя проблема — кладбище, расположенное в нескольких сотнях метров от позиций ДНР. Без видимых причин ополченцы самопровозглашенной республики время от времени начинают обстреливать погост.

— Мы копали с товарищем могилку местному жителю, а тут ни с того ни с сего начался такой обстрел, что нам не оставалась ничего другого, как сигануть в могилу. А стрельба такая плотная, что не то чтоб вылезти и убежать — голову поднять страшно. Лежим и думаем: да, судя по всему, для себя самих же и копали… — рассказывает свою историю сотрудник похоронной службы Илья Сарбаш.

— Мы будем добиваться защиты этого места «эффектом присутствия». На каждые похороны будет приезжать машина СБСЕ, и, думаю, тогда вряд ли кто-нибудь решится обстреливать кладбище, — делится своими профессиональными секретами Евгений Каплин.

Нормальная автомобильная дорога в село Ново-григорьевка проходит через территорию ДНР; в результате вся связь с внешним миром происходит по проселочной дороге через речку без моста. Особенно тяжело приходилось детям, которые вынуждены были добираться в школу вброд.

— В прошлом году мы построили небольшой мост из бетонных плит, но через него сразу же стали ездить танки украинской армии — еще немного, и он бы рухнул, — рассказывает мне Каплин. — Тогда мы установили плакат, предупреждающий о том, что мост не предназначен для проезда тяжелой техники. Забавная вышла история. Сначала хотели нарисовать два перечеркнутых танка: с эмблемами ДНР и Украины, но потом решили, что украинские военные обидятся, и оставили только танк ДНР. Подействовало — больше не ездят!

Впрочем, со стороны ситуация выглядит немного абсурдно. Вроде как появление танков ДНР здесь настолько привычное дело, что для них даже установили специальное предупреждение.

Кстати, в Новогригорьевке мы сделали очень доброе дело. Дело было 8 марта, и Каплин раскрутил меня как «богатого американца» на покупку цветов всем местным женщинам (27 человек!). Вышло примерно 50 долларов, но я решил, что дело того стоит. Вечером Евгению позвонила внучка одной из его подопечных и рассказала, что бабушка была просто в восторге. В последний раз ей дарил цветы ныне покойный муж, еще до войны.

И еще один забавный эпизод в Новогригорьевке. Когда мы раздавали гуманитарку, нас спросили: «Скажите, а это не с выборной кампанией связано? А то если так, то и брать ничего не хотим — противно!» Заверили, что не имеем отношения к властям.

Село С. (меня просили не писать название) разделено на две части: половина под контролем Украины, а другую половину контролирует ДНР. Местным жителям разрешено проходить границу без пропуска; более того, дети с половины ДНР ходят в школу на украинскую половину. Ситуация уникальная, учитывая, что украинские власти ввели жесткую пропускную систему на линии соприкосновения с «оккупированными территориями», и в любом другом месте на КПП выстраиваются многочасовые очереди.

На двери местного сельсовета висит красочный плакат. «Называй правильно: военнослужащий одной страны на территории другой — ОККУПАНТ; митингующий под флагом другого государства и призывающий к отделению — СЕПАРАТИСТ; присоединение территории без согласия государства, которому она принадлежит, — АННЕКСИЯ…»

Председатель местного сельсовета, неунывающий крепкий мужичок лет шестидесяти, угощает нас чаем с тортиком: «Вы знаете, когда этот бардак начался, то все умные люди — председатели соседних сельсоветов — слиняли».

Заверяем его, что он — большой молодец, что не бросил село. «Да… (длинная пауза). Один дурак остался, — отвечает он. — А вообще, у нас тут весело было: то с украинским флагом БТР проедет, то с дэнээровским. Сегодня одна власть, завтра другая… Любил я очень фильм «Свадьба в Малиновке», а вот жить в ней оказалось как-то не очень».

Председателю действительно трудно позавидовать: его дом находится непосредственно на «линии соприкосновения», и в случае чего артиллерия ДНР за секунду сровняет его с землей. К тому же, подразделения украинской армии квартируют в селе по полгода, и после каждой ротации на председателя сельсовета заводят уголовное дело по статье «сепаратизм». Так, на всякий случай. А потом закрывают.