Мауро Гильен - 2030. Как современные тренды влияют друг на друга и на наше будущее

Карьера Меркель, хотя и очень отличная от жизненного пути Тэтчер, также провоцировала сексистские комментарии. Меркель имеет докторскую степень в области квантовой химии и несколько лет работала в качестве научного сотрудника. Решение заняться политикой она приняла после падения Берлинской стены и всего за год была избрана в Бундестаг. Меркель называли «самой властной женщиной в мире», «Мутти» («мамочкой») из-за мягкого и не допускающего возражения подхода к политике и «Фрау Найн» («Миссис Нет») за отстаивание политики жесткой экономии во время кризиса ЕС.

Тэтчер и Меркель объединяет то, что они женщины во власти, в которых независимо от их личных качеств в первую очередь видят женщин и нередко «любительниц командовать». Как замечают на сайте Ban, «когда мальчик заявляет о себе, его называют "лидером". Когда то же самое делает девочка, ее вполне могут назвать "командиршей"». Проблема в дифференцированном подходе: «такие слова, как "командирша", являются определенной установкой: не высовывайся и держи свое мнение при себе. К средним классам школы девочки проявляют меньший интерес к лидерству, чем мальчики. Эта тенденция сохраняется и во взрослой жизни». Как говорит операционный директор Facebook, автор бестселлеров Шерил Сэндберг, «а эта девочка вовсе не любительница командовать, у нее просто талант руководителя».

Однако есть еще более глубокий аспект карьеры (небольшого числа) женщин, которые, подобно Тэтчер и Меркель, достигают вершин власти. Профессор Гарвардской школы бизнеса Розабет Мосс Кантер, социолог по образованию, в 1970-х гг. преподававшая в Йельском университете, обнаружила, что женщины ведут себя по-другому и воспринимаются по-другому в условиях, когда они представлены номинально, т. е. составляют меньшинство. В ситуациях значительного численного перекоса в пользу мужчин женщины оказываются более заметными, зачастую представляются большинством в карикатурном виде, испытывают большее давление при оценке результатов их работы и загоняются в жесткие предопределенные гендерные роли. В такой обстановке неудивительно, что многие женщины отказываются от продвижения, не достигнув пика, а если они все-таки достигают поста премьер-министра или генерального директора, то все равно их поведение и работа воспринимаются в ином ключе, чем поведение и работа мужчин.

Кантер в своих работах, написанных еще до прихода Тэтчер и Меркель к власти, выделила четыре «ролевые ловушки» для женщин в организациях: милашка, соблазнительница, деспот и мать. В милашке видят «симпатичную, приятную или приветливую» девушку, которую редко воспринимают серьезно. Соблазнительница – «стерва, ведьма, корова, вамп или людоедка», которая не пользуется расположением ни у мужчин, ни у женщин. «Больше всего осуждают женщину, которая воспринимается как деспот, – поясняет профессор Астонского университета в Великобритании Джудит Бакстер. – У этой роли есть исторический образ в виде Леди Макбет или, ближе к нашему времени, Маргарет Тэтчер. Такую женщину представляют карикатурно как внушающую страх, жесткую, злобную, неприятную, начальственную или просто мужеподобную». Для Меркель подходит последний из четырех стереотипов: мать или школьная учительница, которую «зачастую описывают как назидательную, властную, старомодную и унылую».

Вместе с тем отношение к женщинам-лидерам стремительно меняется по мере приближения 2030 г. По данным Института Гэллапа, «в 2017 г. впервые с тех пор, как начали фиксировать предпочтения американцев в отношении гендерной принадлежности начальников, большинство опрошенных [55 %] заявили о своем безразличии к тому, к какому полу принадлежит их босс». При этом 23 % респондентов заявили, что при наличии выбора они отдали бы предпочтение начальнику-мужчине, 21 % – начальнику-женщине, – разница, которая вполне вписывается в погрешность в пределах плюс-минус 4 %. Институт Гэллапа проводит эти опросы с 1953 г., когда 66 % респондентов предпочитали начальников-мужчин, 5 % – начальников-женщин, а 25 % – не видели никакой разницы. Что интересно, в 2017 г. лишь 44 % женщин заявили о своей беспристрастности по сравнению с 68 % мужчин со схожей позицией. Это дает основания говорить, как уже отмечалось выше, о том, что среди женщин наблюдаются значительные различия в настроениях и поведении в зависимости от возраста, образования и места проживания.

Хотя описанный опрос проводился через месяц после того, как разразился скандал вокруг кинопродюсера Харви Вайнштейна, т. е. во время страшного суда, охватившего нашу культуру на фоне движения #MeToo, все же есть причины полагать, что женщины начинают преодолевать проклятие номинального представительства, а соответственно, и тиранию малых цифр. Чем больше женщины представлены в разных сферах и продвигаются на высшие уровни руководства, тем быстрее будут изменяться их роли и задачи. К 2030 г. значительное число женщин будет занимать ведущие политические, общественные и деловые позиции, что подрывает раз и навсегда основы одной из самых вопиющих форм дискриминации.

Теория Кантер также объясняет динамику, наблюдаемую на брачном рынке. В 1940-х гг. американкам твердили, что они не должны быть амбициозными в карьере. «Будьте осмотрительными! Старайтесь не казаться умнее своего кавалера, – рекомендовала одна из книг по саморазвитию. – Одно дело, когда вы практически так же умны, но быть или казаться умнее недопустимо». Советы подобного характера были в ходу, когда в США из-за военных потерь возникла нехватка мужчин. За ними крылось предположение, что женщины с высоким интеллектом проигрывают соперницам, которые считались более «женственными» по меркам того времени.

Можно только догадываться, какие рекомендации звучали бы, качнись гендерный дефицит в другую сторону, как это произошло в Китае. Там женщин со степенью доктора наук часто обозначают как «дисаньсин» – «третий пол», подразумевая, что мало кто согласится на брак с ними. Китайские журналы пишут, что «для компетентной дамы-карьеристки "сацзяо" [искусство выглядеть скромной, милой и любящей] – незаменимый инструмент, который позволяет не казаться бойфренду слишком независимой и самодостаточной». И даже идут еще дальше: «сацзяо позволяет женщине казаться мягкой и нежной, а не жесткой и всесильной, ведь последние черты ставят под сомнение традиционное понимание женственности». Если вам мало, то вот вам вишенка на торте: «Подыгрывая мужскому эго, она добивается почти невозможного – позволяет своему мужчине ощущать себя мужчиной».

Рассмотрим и ситуацию, когда гендерные стереотипы наталкиваются на неожиданные изменения возможностей и свобод женщин. В Саудовской Аравии женщинам разрешили управлять автомобилем в 2018 г. Неожиданностью для всех стало то, какие машины предпочли новые автолюбители. «Шоурумы по всему королевству закупили автомобили, которые, с их точки зрения, должны были привлечь женщин, в частности яркие мини-внедорожники, – сообщила The Wall Street Journal . – Дамы же выбирали для себя модели погромче и побыстрее». Принято считать, что мужчины предпочитают мощность и скорость, а женщины – комфорт и безопасность. «Мы ожидали, что женщины выберут машины с габаритами и двигателями поменьше», – заявляет женщина-продавец Audi. Однако 64-летняя Сахар Насиф, бабушка 16 детей и активистка, выступающая за право женщины на вождение автомобиля, выбрала для себя кабриолет Mustang: «Я всегда мечтала об этой машине». Когда о ее выборе стало известно Ford Motor Company, ей был предложен соответствующий автомобиль. Насиф попросила машину, окрашенную в желтый и черный цвет – официальные цвета ее любимой футбольной команды. «Я обожаю этот автомобиль за его рык», – сказала она.