Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Конечно, вряд ли итальянское правительство допустило бы пребывание сил иностранной полиции на своей территории, и хотя иммиграционные законы в 1907 году были ужесточены – результатом чего явилось получение Петрозино списка из пятидесяти «отъявленных» преступников, которых разрешалось легально депортировать в Италию, – проблемы, с которыми столкнулся детектив, за несколько лет не уменьшились. Новое иммиграционное законодательство было сформулировано расплывчато, и почти половина тех, кого Петрозино пытался обвинить на его основании, были освобождены до того, как их удалось препроводить на пароход. Фактически единственным положительным изменением было назначение нового, более жесткого комиссара полиции на смену Уильяму Макэду. Теодор Бингем, принявший пост в 1906 году, стал первым главой Департамента полиции Нью-Йорка, который публично поддержал Петрозино и поклялся заняться проблемой преступности в Маленькой Италии.

Генерал Бингем – он отслужил в армейском Инженерном корпусе и прибыл в Нью-Йорк после длительного пребывания в Вашингтоне – был одним из наиболее активных и противоречивых комиссаров полиции за всю долгую историю Нью-Йорка. Обладавший резким и непреклонным характером, потерявший ногу в результате несчастного случая и имевший самые строгие взгляды на проблему этнической преступности, генерал в скором времени навлек на себя возмущение из-за статьи, в которой утверждалось, что 85 процентов нью-йоркских преступников были «экзотического происхождения»: более половины из них евреи и одна пятая – итальянцы. Последние, по убежденному мнению Бингема, являли собой «сборище отчаянных негодяев, бывших заключенных и рецидивистов». Эта точка зрения вызвала такое негодование, что комиссар был вынужден принести публичные извинения. Однако Бингем сдержал обещания, данные Петрозино. Он был готов предоставить ресурсы, необходимые для того, чтобы отсечь корни итальянской преступности.

Вскоре после того, как Бингем вступил в новую должность, Петрозино было предложено изложить свои взгляды в отчете. Его рекомендации оказались всеобъемлющими и почти полностью непрактичными. Детектив хотел, чтобы было принято постановление, запрещающее проживать в одной квартире более чем одной семье: это должно было уменьшить перенаселенность Маленькой Италии и «расколоть банды». Он также предлагал запретить торговые тележки, «потому что они используются для транспортировки бомб», и учредить более строгий контроль за продажей взрывчатых веществ итальянцам. Прежде всего, утверждал Петрозино, уголовное право в целом должно быть более суровым, «более итальянским», поскольку действующее законодательство, закреплявшее права отдельной личности, воодушевляло сицилийцев и неаполитанцев, которые к этому не привыкли, «давать волю своим самым низким инстинктам». Он добавил, что лучше всего начать с ужесточения существующих правил депортации, а затем призвать итальянское правительство «прислать нам досье на каждого преступника, переехавшего в Америку».

Это был примечательный документ, отражавший скорее многолетнюю безысходность Петрозино, чем практическую политику. У большинства этих рекомендаций отсутствовали шансы когда-либо воплотиться в жизнь. В конце концов, Бингем не имел власти над законами Соединенных Штатов. Фактически без особых трудностей можно было выполнить лишь одну рекомендацию – приложить больше усилий для получения копий итальянских справок из итальянской полиции: эти справки представляли собой документы с подробным описанием судимостей людей, изыскивавших возможность эмигрировать в Соединенные Штаты, – и, соответственно, указывали, кому следует запретить въезд в страну.

С этого Бингем и решил начать.

Новости 20 февраля 1909 годапринес не кто иной, как Herald .

Нью-йоркская газета сообщила, что Теодор Бингем проанализировал ситуацию в Маленькой Италии и распорядился принять радикальные меры. Дальнейшего расширения Итальянского отряда не будет, как не будет и изменений в существующих правилах. Вместо этого создавался новый отряд, «секретная служба» Департамента полиции, и Петрозино назначался его главой. Лейтенанту выделили четырнадцать человек и наказали использовать их для «сокрушения Черной руки и анархистов города» – вымогателей, а равно и политических радикалов, готовых для достижения своих целей пустить в дело бомбы. Однако на этом дело не кончилось, поскольку подразделение Секретной службы должно было иметь более широкую юрисдикцию, чем Итальянский отряд. Бингем оставил за собой право использовать Петрозино и его людей «для любых целей, которые [он] сочтет подходящими»: это, как отметила Herald в пронизанном тревогой отступлении, означало (по крайней мере, в теории), что «теперь у Нью-Йорка есть секретная полиция, как в Париже и других европейских столицах».

На тот момент подразделение Секретной службы должно было заниматься итальянской преступностью и работать тайно. За исключением Петрозино, имена его офицеров не были известны, и его люди не были подотчетны Департаменту полиции Нью-Йорка. Петрозино отвечал непосредственно перед комиссаром. Бингем получил тридцать тысяч долларов в рамках частного финансирования – почти наверняка от тех же богатых итальянцев, которые пытались создать общество «Белая рука», чтобы противостоять преступности, и потерпели неудачу. Этих средств было достаточно, чтобы новая команда работала как минимум год без необходимости отчитываться перед членами городского управления или перед кем-либо еще о том, на что идут деньги.

Что́ именно убедило Петрозино согласиться на перевод в подразделение Секретной службы, неизвестно. Возможно, это было обещание комиссара, что новый отряд будет лучше оснащен для борьбы с итальянской преступностью и что кого-то отправят в Европу для получения долгожданных справок из полиции. Если это действительно было так, то масштабные планы оказались сильнее ничем не подкрепленного энтузиазма лейтенанта. Бингем хотел, чтобы в Италию поехал сам Петрозино.

Возвращение на родину в качестве важного эмиссара почти через сорок лет после прибытия в Соединенные Штаты должно было показаться детективу привлекательным. Эта поездка могла стать прорывом в его карьере, а также возможностью восстановить силы после непрерывной и изнурительной работы на Манхэттене. Но несмотря на все эти соображения, такое предложение не было для него желанным. Для подобной миссии нужен был дипломат, способный установить дружественные отношения с итальянской полицией, а Петрозино определенно не являлся таким человеком. Кроме того, это было опасно. Человек Бингема прекрасно знал, что множество его бывших противников находится в Италии, на Сицилии в особенности, и многие будут только рады возобновить знакомство со старым врагом на родной земле.