Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Каморристам, которых предал Цирюльник, не повезло. Андреа Риччи умер в 1917 году, застреленный собственными друзьями из опасения, что он предаст их. Дела Пеллегрино Марано, Алессандро Воллеро и их последователей занимали окружного прокурора Бруклина и суды на протяжении большей части 1918 года и плавно перешли в 1920-е. Последнее заседание в этой затяжной череде судебных процессов произошло в 1926 году, когда Сапожник Тони неосмотрительно вернулся в Соединенные Штаты из Италии, куда он бежал после убийства. Ральф Даниэлло был главным свидетелем обвинения почти на всех этих процессах, в нескольких случаях – при поддержке товарища из Каморры по имени Тони Нотаро, который привлек внимание прессы тем, что старательно описал продуманные до мелочей ритуалы инициации общества.

Откровения Цирюльника о его карьере в Каморре оказались решающими. Алессандро Воллеро был приговорен к смертной казни, каковой вердикт ему удалось заменить после апелляции на пожизненное заключение. Босс Кони-Айленда, Марано, получил двадцать лет за убийство второй степени [94]. Трое других членов банды были признаны виновными в непредумышленном убийстве и приговорены к лишению свободы на сроки от шести до двенадцати лет в тюрьме Синг-Синг. Остальные бежали. Оставшись без главарей, остатки банды на Нэйви-стрит рассеялись, и Морелло, к их радостному изумлению, смогли вернуть себе почти весь бизнес, который потеряли после убийства Ника Террановы, – от карточных игр до артишокового рэкета на бруклинских овощных рынках. С этой точки зрения показания Ральфа Даниэлло оказались самыми значимыми из тех, что звучали в нью-йоркском суде. Без Цирюльника неаполитанцы почти наверняка выиграли бы войну с сицилийцами и лишили бы Мафию Гарлема актуальности в криминальном мире, что привело бы к непредсказуемым последствиям в истории преступности.

Что случилось, то случилось: Каморра никогда больше не будет олицетворять силу в преступном мире Нью-Йорка, и Джозуэ Галлуччи, разумеется, тоже. Чиро и Винченцо Терранова были последними, кто выстоял в мире итальянского криминала. Приближалась дата условно-досрочного освобождения пленников тюрьмы в Атланте, и Мафия держала в руках власть над Маленькой Италией в 1919 году так же крепко, как и десятилетием ранее.

Это было для нее к лучшему, поскольку вскоре ей представились такие возможности для процветания, о которых ранее никто не мог и помыслить.

Д жузеппе Морелло вышелиз федеральной тюрьмы Атланты 1 февраля 1920 года по условно-досрочному освобождению, спустя десять лет со дня начала отбытия наказания. За это время мир изменился, и весьма значительно. Численность населения Нью-Йорка била рекорды, увеличившись почти на миллион человек, из которого свыше ста тысяч составляли итальянцы. Автомобили, которые были редкостью в 1910 году, в 1920-м стали обычным явлением. Так же обстояло дело и с поездами подземки. Страна приняла участие в сражениях Великой войны (Винченцо и Чиро Терранова получили призывные билеты, но ни один из них не был фактически призван в армию) и вышла из нее богаче и могущественнее, чем когда-либо. Между тем преступность становилась более прибыльной и замысловатой. Поколение гедонистов – мужчины, отчаянно пытавшиеся забыть войну, и женщины, приободренные смелой модой и правом голоса, – требовало все больше незаконных удовольствий всех сортов, с сопутствующим усилением конкуренции за власть и деньги. Даже внутри самой Мафии появились новые боссы, бросившие вызов старому порядку.

Морелло было непросто вернуться к роли босса боссов или даже просто босса. Тото д’Акуила, присвоивший мантию Морелло после осуждения Клешни, твердо удерживал руководство братством. Беспощадный палермитанец по-прежнему контролировал самую грозную из криминальных семей Нью-Йорка, и хотя его правление отдавало произволом, ни один мафиозо в городе не смел выступить против него. К тому времени в черте города действовало пять семей, в которых насчитывалось две тысячи людей чести и их сподвижников. Многие были хорошо известны Морелло. Ряд боссов, чья карьера началась до 1910 года, были активны как никогда, в том числе Кола Скиро в Бронксе и Манфреди Минео в Бруклине. Но в рядах нью-йоркских мафиози появились и новые лица. Некоторые из них были друзьями клана Морелло – Терранова, в том числе Джо Массериа из Марсалы на западе Сицилии, судимость которого восходила еще к 1907 году. Однако самым влиятельным из новых властителей был Умберто Валенти, быстро набиравший силу бандит, известный, по словам Николы Джентиле, как Призрак «из-за своей жестокости и из-за способности исчезать сразу после завершения дела». Валенти естественным образом стал союзником Морелло. Он обосновался в новом растущем итальянском квартале в Ист-Виллидж на Манхэттене. Имелись и новые соперники, с которыми предстояло бороться, и весь итальянский преступный мир, будь то друг или враг, был готов сражаться за долю в прибылях, которые можно было извлечь в иммигрантских кварталах.

Таким образом, первая семья столкнулась с большей конкуренцией и бо́льшими угрозами своему давнему господству, чем когда-либо прежде, – и это в то время, когда многие прежние ее лидеры были мертвы. Она понесла тяжелые потери. Битвы Морелло с Галлуччи и война с Каморрой лишили гарлемскую Мафию нескольких лучших людей, и оставшиеся в живых братья Терранова, Чиро и Винченцо, стали ее главами. Чиро, младший из них, был более активен и влиятелен. Его артишоковый рэкет продолжал приносить хороший доход, и он вместе с Винченцо стал участвовать в не менее прибыльных преступных предприятиях. Убийство братьев Димарко дало Терранова твердый контроль над большей, если не подавляющей, частью итальянского игорного бизнеса на Манхэттене. Однако смерть Димарко также продемонстрировала неудачи руководства Чиро Террановы. Морелло всегда сохранял способность управлять своими главными лейтенантами. Мафиози Нью-Йорка могли бояться Клешни, но исподволь неизменно уважали его. Ник Терранова тоже показал себя эффективным начальником; что же касается Чиро и Винченцо, то они вызывали лишь часть того уважения, которое снискали оба их предшественника. В свете войны с Каморрой они были вынуждены сохранять свою зыбкую власть при помощи насилия.

Новое появление Морелло в Нью-Йорке – с лета 1920 года в сопровождении не менее влиятельного Люпо – настолько обескуражило Тото д’Акуилу, что всемогущий босс боссов запаниковал и стал предпринимать против Клешни и Волка самые радикальные меры: это многое говорило о способностях и репутации Морелло. О том, что происходило на Манхэттене тем летом, не осталось свидетельств из первых рук. Флинн, получивший более высокую должность в Вашингтоне, был снят с дела, а запутанная сеть его информаторов перестала функционировать во время Первой мировой войны. По всей видимости, Морелло и Люпо был оказан в Гарлеме восторженный прием – их приветствовали, чествовали и вернули им, по крайней мере частично, прежнее величие. Весть об их возвращении дошла до д’Акуилы, и он сразу почувствовал угрозу. У босса боссов было достаточно времени, чтобы обеспечить себе поддержку. Он позаботился о том, чтобы на очередной генеральной ассамблее Мафии, проводившейся между июнем и сентябрем 1921 года, оба его соперника были осуждены. Двух ньюйоркцев объявили опасными предателями установленного порядка, судили в их отсутствие и приговорили к смерти.