Игорь Симбирцев - Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Должность главы Посольского приказа, являвшаяся для занимавшего ее чиновника и должностью координатора стихийной разведки России, словно притягивала к себе нестандартных и противоречивых людей. Когда стрельцы убили Артамона Матвеева и поставили во главе государства царевну Софью, она доверила руководить Посольским приказом своему любимцу и фавориту (попросту говоря — своему любовнику) Василию Голицыну. Он был очень похож на Ордина-Нащокина и Матвеева. Был и талантливым дипломатом, хорошо разбиравшимся в тайной дипломатии-разведке, был образованнейшим человеком и главным западником в тогдашней русской элите, покровителем искусств, полководцем и главой Стрелецкого приказа. И при этом Голицын был нечист на руку, жесток и зачастую беспринципен: держал в своем доме колдуна-предсказателя, а когда тот стал ненужен — приказал сжечь его заживо за колдовство.

Понимая необходимость выхода России к Черному морю, в должности российского главнокомандующего Голицын уговорил Софью отправить его в поход на Турцию, попытался впервые завоевать Крым и вырвать эту вечную занозу в подбрюшье России. Для этого сам же Голицын в роли главы Посольского приказа заключил мир и военный союз против турок и крымского хана с Польшей, используя и методы тайной разведки в склонении польского короля к такому союзу. В итоге долгих переговоров Голицына с польским посольством в Москве и подкупа некоторых из его членов король Польши Ян Собесский пошел сразу на две важнейшие уступки России: заключил с Москвой военный союз против Османской империи и навсегда признал русским городом Киев — это был главный дипломатический и разведывательный триумф в карьере Василия Голицына. А когда поход на Крым Голицына не удался и его армия завязла в изматывающих боях на Перекопе, по возвращении из бесславного похода он долго всех уверял и в своем военном триумфе. Когда же правду о разгроме крымским ханом голицынской армии скрывать уже стало невозможно, Голицын занялся поиском виноватых и «врагов народа», сам возглавив дело обвиненного в измене украинского гетмана Самойловича, которого сделал ответственным за свой военный провал. В военном деле князь Голицын особенно талантливым полководцем себя не показал, хотя будем к нему справедливы, и его последователям для выхода к Черному морю и уничтожения Крымского ханства при всех их талантах понадобилось затем полтора века.

Конец карьеры Василия Васильевича Голицына положило настоящее воцарение Петра I в 1689 году, когда провалился очередной стрелецкий заговор партии сторонников Софьи, где Голицын был главным идеологом. В отличие от казненных тогда Петром своих соратников Шакловитого и Медведева Голицын после ареста и недолгого заключения Петром был помилован по просьбе приближенного к новому царю своего двоюродного брата Бориса Голицына. Брат Борис организовал Василию Васильевичу, говоря современным юридическим языком, явку с повинной: Василий сам из своего укрытия в родовом голицынском поместье в подмосковном тогда Медведкове приехал к царю и упал в ноги с прошением сохранить ему жизнь. Бывшего главу российской армии, дипломатии и разведки, бывшего первого министра и любовника своей сестры Софьи Петр услал в вечную ссылку, где Василий Голицын и умер через много лет в 1714 году в полном забвении. Сохранив Голицыну голову, Петр до конца дней не мог изжить в себе ненависти к наглому, но талантливому бывшему любовнику сестры и ее первому министру. Ругая своих генералов или дипломатов за ошибки, в качестве убойного аргумента император России часто кричал: «При Ваське Голицыне у вас и то лучше было!» — это был верх его недовольства и невольная оценка некоторых заслуг опального царедворца. Пегр не забывал, а вот наша официальная история долгое время почти совсем не вспоминала «непрогрессивного» противника реформатора Петра Великого, имя этого неординарного и непростого человека к нам вернулось из небытия недавно.

Петр I, переименовав Посольский приказ со временем в Коллегию иностранных дел, посадил в кресло ее шефа своего верного человека. Гавриил Головкин, глава внешнеполитического ведомства при Петре Великом, до поста первого руководителя Коллегии иностранных дел дослужился, начав камердинером при молодом Петре, затем сопровождал царя-реформатора и в его поездке по Европе, и в большинстве сражений Петровской эпохи. Все руководство разведкой через постоянных послов России в европейских странах, появившихся именно при графе Головкине, Петр полностью возлагал на своего министра иностранных дел.

Император настолько верил Головкину, что поручил ему руководить в Петербурге и особой комиссией по злоупотреблениям, призванной бороться с коррупцией в верхах российской власти, органом-предшественником советского ОБХСС. Но Головкин вскоре и сам, как это часто случалось в истории с борцами с экономической преступностью, оказался замешан в таких же нарушениях. Петр распорядился простить своего первого дипломата и ограничился конфискацией «нетрудового дохода», оставив на посту главы Иностранной коллегии. После смерти Петра граф Головкин в той же должности канцлера (министра иностранных дел) служил и его жене Екатерине I, и внуку Петру II, и Анне Иоанновне. В отличие от своих предшественников он избежал и опалы, и монастыря, и казни, и ссылки, умер канцлер Головкин в собственном доме на Каменном острове Санкт-Петербурга в 1734 году в преклонных годах.

В отличие от Головкина у многих его подчиненных по эпохе дипломатической разведки, расцветшей в Российском государстве во времена Петра Великого, судьба сложилась трагически. Из множества петровских разведчиков, ставших таковыми по воле судьбы и их императора, упомянем лишь нескольких наиболее прославившихся на этой стезе и отметим, что все они закончили жизнь при трагических обстоятельствах.

Князь Андрей Яковлевич Хилков — один из тех молодых дворян, кто был приближен к Петру после успешного обучения в Европе военному и морскому делу. В 1700 году Хилков назначен царем послом, а значит, и главным разведчиком в Швецию, прямо накануне кровопролитной и долгой Северной войны. После начала военных действии Хилков оказался под арестом шведского короля Карла XII, его планировали обменять на также арестованного Петром в Москве шведского посла Книппера, но обмен сорвался. Находясь в Стокгольме под домашним арестом, Хилков остался разведчиком: он ухитрялся собирать информацию и с различной оказией переправлять ее царю в Россию, да еще по мере сил помогал русским пленным в особых лагерях, ведь Женевской конвенции по обращению с пленными тогда не существовало. При этом российского разведчика активно пыталась перевербовать шведская «контрразведка» во главе с королевским прокурором Спарре и предлагала ему значительный пост при дворе Карла, но Хилков на уступки не пошел. Петр очень ценил своего разведчика в чужом плену, особенно после его своевременного предупреждения о десанте шведов в Архангельске, но увидеться им уже не удалось. После ужесточения шведами условий содержания в конце войны князь Хилков в 1718 году умер от туберкулеза в своей камере крепости Вестерос. После заключения Аландского мира шведы выдали его тело России, и разведчик был похоронен в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга.