Юрий Поляков - Засекреченное будущее

Я написал в своих первых повестях о том, что было на самом деле. Честно. Экранизации — другое дело. Фильме «ЧП районного масштаба» это уже один из первых образчиков жёсткой антисоветской пропаганды. Я говорил об этом режиссеру Сергею Снежкину. Первоначальный отбор актёров (теперь — это кастинг) шёл по фотографиям из картотек студий. Например, у меня первый секретарь райкома партии Ковалевский — положительный персонаж. Не потому, что я «играл в соцреализм», просто те секретари райкомов партии, которых я знал, были хорошие, порядочные, умные люди. Помню, Снежкин показывал мне фотографии. Смотрю, актёр, выбранный на роль Ковалевского, один в один похож на Геринга. Только фуражки немецкой не хватает. Я говорю: «Серёж, ты обалдел? Это же вылитый Геринг!» Он: «Ты заметил?! Очень хорошо. А вот на этого посмотри. Правда, сволочь? Это твой ответорг Чесноков…» Он у меня в повести и вправду тот еще фрукт, но обаятельный.

Я понимаю, что мои первые повести и картины, снятые по моим книгам, так или иначе были использованы в борьбе за умы и настроения советского общества. Но по-другому я написать не мог…

— Наша литература сейчас переживает не самый лучший период. И это связано с тотальной депрофессионализацией писателей. К советским литераторам можно было предъявлять разные претензии. Некоторые были трусоваты или беспринципны, многие чересчур идеологизированы и ангажированы. Кого-то Бог обделил талантом, но все они владели литературным ремеслом в меру отпущенных им способностей и усердия, никто не опускался ниже красной линии, когда начинается густопсовая графомания и откровенная безграмотность. Сегодня ситуация запредельная. Если вы возьмёте с полки книгу победителя «Букера», «Большой книги», «Ясной поляны», откроете на первой странице и начнёте читать, то сразу обнаружите полную профессиональную беспомощность. Графомания чистой воды. А ведь речь идет о книгах-лауреатах.

Мое мнение: это делается специально. Зачем? Бездарность управляема. Напомню, писательское сообщество в своём большинстве ельцинских реформ не приняло. Писатели разделились на две неравные группы: на тех, кто был «против», большинство, и тех, кто «за» шоковые реформы — меньшинство. Меньшинство решили усилить за счет призыва «прогрессивной литературной молодежи» — независимо от таланта, главное — правильные политические взгляды. Занималась этим, к сожалению, государственная структура — Роспечать. Двадцать лет ею руководили выходцы из избирательного штаба Ельцина, дружки Немцова и Коха… Именно на это были сориентированы премиальные фонды. И получалось так, что никому неведомый автор получал престижную премию, после чего начинали раскручивать новое «дарование» через СМИ. А если вы придёте в магазин и спросите, сколько у вас продано книг лауреата «Национального бестселлера» за год, вам скажут: «Три экземпляра». Это не значит, что среди «призывников» не было способных людей, но процесс ученичества, приобщения к ремеслу довольно долгий. А зачем учиться, если ты уже лауреат? Но если слава приходит к писателю раньше, чем мастерство, то мастерство к нему не приходит уже никогда.

— Какие впечатления оставляет российское кино? Разные. Есть хорошее кино, есть середняк, есть совсем слабенькие картины. Беда в том, что слишком часто государственную поддержку получают фильмы, в которых чувствуется равнодушие, а то и неприязнь к своей стране. Вроде бы, можно возразить: выделяя деньги, нельзя заранее знать, каким окажется конечный результат. Да, спрогнозировать уровень художественности невозможно даже у мастера. Сегодня — шедевр, завтра — так себе, но смотреть можно. Однако направленность будущей ленты видна в самом начале. По моим книгам снято более десяти картин, уверяю вас как профессионал: на этапе литературного сценария уже все понятно. А вот зачем за казенные деньги навязывается зрителям надуманный, злобный негатив о нашем Отечестве, — это вопрос не ко мне, а к ФСБ. ФБР такого в своей стране не допускает.

Несколько лет назад был грандиозный скандал. К 200-летию победы над французами сняли фильм «Ржевский против Наполеона». Бонапарта играл нынешний президент Украины Зеленский. Невозможно смотреть — бред сивой кобылы. И «Василиса Кожина» тоже из того же разряда картина. И как это называется? К 200-летию сакральной победы сняли два фильма-поношения. Не приношения, а именно поношения. И никаких не последовало выводов. Никто не ответил. А спрашивать нужно было с Министерства культуры и Фонда кино, который до недавнего времени возглавлял очень странный персонаж, раньше руливший финансовыми потоками в «Аэрофлоте». Когда я, став председателем Общественного совета Минкульта, решил с ним познакомиться, он посмотрел на меня с недоумением: «Поляков? Писатель? А что вы пишете?» Ну какое кино с такими кадрами?

Рад, что бывают исключения. Фильмы, которые продюсирует Карен Шахназаров — мой давний товарищ — это хорошее кино. Например, «Дорога на Берлин» — новая экранизация знаменитой повести Казакевича «Двое в степи».

В Хакасии я был однажды, летом 1980 года. Очень давно. Дело было так. В Свердловске проводили Всесоюзную конференцию молодых писателей, что-то там про образ молодого современника в многонациональной советской литературе. Среди прочих мероприятий состоялась и встреча с тогдашним первым секретарем обкома Ельциным, который произвел на всех чудовищное впечатление: какой-то номенклатурный Угрюм-Бурчеев в промышленном, высокотехнологичном регионе. Если бы мне тогда сказали, что передо мной будущий президент «Свободной России», я бы упал со стула и запил. Далее, по замыслу организаторов, молодые литераторы должны были разлететься во все концы СССР по комсомольским путевкам в поисках героев для своих новый сочинений. А я как раз собирал материалы к диссертации о поэте-фронтовике Георгии Суворове (1919–1944), чья довоенная жизнь была связана с Сибирью, с Хакасией. В моей путевке значился маршрут: Свердловск — Красноярск — Абакан — Москва. В Абакане я побывал в педагогическом институте, где учился мой герой, там тогда существовал небольшой музей Суворова. Если мне память не изменяет, заходил я и в «Хакасскую правду», меня интересовали довоенные подшивки Вашей газеты, где могли быть напечатаны стихи моего героя — в ту пору студента педтехникума, а потом и учителя школы села Бондарево (Иудино) Бейского района. Во всяком случае, однокурсник Суворова хакасский литератор Н. Доможаков вспоминал, что Георгий много писал в ту пору и стучался в редакции. Об этой поездке я потом написал в книжке «Между двумя морями» (1983). Честно говоря, сегодня, через сорок лет, я смутно помню тогдашний Абакан, но один эпизод почему-то зацепился. Выхожу утром из гостиницы и вижу толпы мужиков, которые куда-то бегут с банками и бидонами. Воспитанный на советском дефиците, я устремился на всякий случай за ними и оказался на широкой не мощеной площади. В центре стояла бочка с надписью «Пиво», которую, словно гигантский удав, в три кольца обвивала очередь, состоявшая исключительно из мужчин. Я встал в хвост, но пиво кончилось, когда я был на полпути к заветной кружке. Эпизод запомнился, и я вставил его почти без изменений в роман «Любовь в эпоху перемен». Но беллетристика есть беллетристика, мой герой все-таки обретает заветную кружку пива: в очереди оказался знакомый сотрудник местной газеты. С удовольствием побывал бы в современном Абакане. Кстати, я знаю, что Вашей газете исполнилось 90 лет. Поздравляю! Советской версии ЛГ 90-лет исполнилось в прошлом году.