Хедрик Смит - Русские

Несмотря на такие трюки, советская экономика на свой неуклюжий лад кое-как справляется с поставленными перед ней задачами. Как показывает опыт строительства Камского завода грузовых автомобилей, советские плановики рассчитывают на промышленную мощь как на средство, компенсирующее низкое качество работы. Настоящим тормозом развития советской экономики, причем таким, который беспокоит правительство Брежнева—Косыгина, хотя это и не проявляется в статистике экономического роста или выполнения плана, является неспособность советской социалистической системы создать достаточно хорошую современную технологию и достаточно быстро внедрить ее в производство. В течение десятилетий Москва, может быть, и демонстрировала впечатляющие темпы роста, хотя и несколько замедлившиеся за последнее время, но в этом росте отсутствовал динамизм новаторства. Плановой советской экономике недостает движущей силы конкуренции, которая стимулирует развитие техники на Западе, и коммунистическим плановикам и теоретикам еще предстоит придумать какой-нибудь подходящий заменитель. Практически вся система сверху донизу препятствует внедрению новых изобретений, новых изделий и идей. Замедляющие факторы присущи самой сути советской экономики. По всей видимости, нововведения обычно предпринимаются на основе постановлений, спускаемых сверху; в их появлении мало участвуют те, кто в них непосредственно заинтересован. Эти нововведения разрабатываются в огромных научно-исследовательских институтах, которые действуют независимо от промышленных предприятий и для которых гораздо важнее создать какое-нибудь особое, уникальное, изготовляемое практически вручную, новое устройство для показа на советской промышленной выставке, чем внедрить его в производство. Новый проект, даже поддержанный каким-нибудь ведомством, должен пройти сложный путь, пока получит одобрение различных чиновников из центра, скованных путаницей формальных инструкций.

В прессе была помещена жалоба руководителя одного предприятия. Он писал, что для производства простой алюминиевой кружки ему надо было получить «разрешение в 18 организациях не только в Москве, но и в других городах». В знаменитом романе Владимира Дудинцева «Не хлебом единым» рассказывается о неимоверно трудной борьбе, которую ведет изобретатель с бюрократией за то, чтобы было принято его изобретение, являющееся крупнейшим достижением в металлургии. В газете «Комсомольская правда» периодически публикуются статьи, разоблачающие бюрократию, активно подавляющую новые идеи, будь то в области эффективного оборудования для обувных фабрик или новых методов ортопедии. Как сообщается в газете, те самые институты, задачей которых является создание новой технологии, часто задают тон в борьбе с новыми изобретениями, если они предлагаются со стороны. В октябре 1972 г. в «Правде» было подробно рассказано о том, с какой волокитой пришлось столкнуться работникам одной фабрики в Омске. Проведя опрос потребителей, фабрика предложила изготовить вешалки для одежды, устанавливаемые на полу (в советских квартирах нет специальных шкафов для верхней одежды, а голые крюки на стенах большинству людей не нравятся). Пришлось обратиться в Москву, чтобы там, на высшем уровне, была установлена цена вешалки. Три месяца фабрика не получала никакого ответа. Затем из Всесоюзного проектно-технологического института мебели поступил запрос на совершенно новую заявку в трех экземплярах с чертежами. Снова ожидание. Посланный в Москву работник фабрики выяснил, что бумаги потеряны. Ко времени появления статьи в «Правде» прошло уже десять месяцев, как фабрика ожидала решения, успев за это время получить требование о возмещении убытков от торговой организации, которая заказала 2000 вешалок и потеряла надежду их получить. А ответа все еще не было.

Инженер с консервной фабрики в Молдавии, который попал в неловкое положение, удивившись хорошему качеству болгарского варенья, рассказал о поразительном случае сопротивления новшеству. Обычно на его фабрике мариновали зеленые томаты, но когда из-за задержек с доставкой некоторые транспорты стали поступать со спелыми красными помидорами, инженер быстро сориентировался и распорядился мариновать их. «Они не соответствовали стандартам, но были по-настоящему хорошими, и на этом мы сберегли государству много тысяч рублей, — сказал он. — Но меня за это не наградили и даже не похвалили — совсем наоборот: прибыла специальная комиссия, чтобы расследовать происходящее. Члены комиссии не хотели верить, что моей целью было сберечь эти красные томаты для государства, а не для себя. Они подозревали меня в хищении, и хотя улик против меня не было никаких, это происшествие причинило мне массу неприятностей. Созывалось одно партийное собрание за другим, и меня чуть не исключили из партии. К счастью я вовремя вспомнил старую инструкцию военного времени, которая предусматривала необходимость использования всех видов сырья, независимо от того, стандартное оно или нет, и это спасло меня».

Русские рассказывают о бесчисленных случаях такого закоренелого бюрократизма, мелочного противодействия всему новому в советском обществе. Это случается и в других странах, но специфически русским является то, что испытал инженер консервной фабрики, — глубокую подозрительность, неадекватную резкость реакции и едва не последовавшую суровую кару за такую мелочь.

Экономика западных стран, особенно Соединенных Штатов, совершенно справедливо подвергается нападкам за разбазаривание природных ресурсов, энергии, загрязнение окружающей среды, за чрезмерную расточительность в отношении таких предметов, как автомобили, бытовые приборы и различные технические новинки, при изготовлении которых ориентируются на быстрый моральный износ. Зато на Западе гораздо менее расточительны по отношению к людям и идеям, чем в советском обществе, в котором подавляются не только диссиденты, но и способные инженеры, исследователи, словом, люди, стремящиеся улучшить систему; их попытки осуществить свои идеи систематически терпят крах, либо эти идеи выхолащиваются, потому что система упорно и жестко противится всему новому оригинальному. Основным виновником всего этого является централизация, управление сверху, но не во всех бедах виновата одна только центральная бюрократия. Говорят, что Брежнев как-то заметил, что руководители советских предприятий боятся новшеств, «как черт ладана». Он не добавил, что основная причина этого — в необходимости выполнения непреклонных требований плана, но опытный советский журналист изложил мне это следующим образом:

«При плановой экономике человек, предлагающий новую и более эффективную машину, опасен всем. Я вам объясню, почему. План требует выпуска 100 % продукции круглый год при 24 либо 30 рабочих днях в месяце. Все полностью вычислено: производительность оборудования завода, количество рабочих, количество стали и других необходимых материалов. Плановики знают лишь, сколько продукции должно быть произведено. Если вы устанавливаете новое оборудование, вам приходится на это время закрыть завод или его часть Это означает, что план не будет выполнен, что очень плохо и для директора заводами для рабочих. Они не получат премии, составляющей иногда 20–30 % их заработка. Это плохо и для министерства, в чьем ведении находится завод, так как оно не выполнит свой план. Кроме того, если вы останавливаете завод на несколько месяцев для установки нового оборудования, прекращаются поставки стали и другой продукции на предприятия-потребители. Следовательно, и у них будут неприятности с выполнением плана. В этом трудности плановой экономики. План — тормоз собственного роста, тормоз на пути повышения эффективности экономики».